Андрей Банников - Римская армия в IV столетии (от Константина до Феодосия)

Дисциплина. Рассматривая вопрос о состоянии дисциплины в армии этого периода, В. И. Холмогоров выносит всей позднеримской военной системе безапелляционный и суровый приговор: «Итак, ни в рядах полевой армии, ни тем более у пограничных войск нельзя заметить в IV в. и подобия той железной дисциплины, которая в предшествующие века давала такое решающее преимущество римским войскам над их противниками-варварами; лишь численное превосходство и известное, еще уцелевшее превосходство в организации могло теперь обеспечивать Риму его победы» [256]. Различные источники (Аммиан Марцеллин, Зосим, Кодекс Феодосия и др.) действительно дают нам повод говорить об упадке воинской дисциплины в армии в период Поздней империи. Аммиан с горечью говорит о разнузданности солдат ( intemperantia militis ), об их склонности к возмущению и бунту (Amm., XVI, 12, 14). В его тексте, так же как и в других литературных источниках, можно найти множество примеров в подтверждение этого. Зосим рассказывает о солдатах трапезунтского гарнизона, которые были охвачены ленью, пьянством и проводили время в пирах и удовольствиях и даже не пожелали подняться на городские стены, когда городу угрожал неприятель (Zos., I, 33, 1–2). При Сингаре (348 г.) император Констанций II потерпел поражение лишь по той причине, что, принужденный требованиями солдат, начал сражение накануне ночи (Oros., VII, 29, 6; ср.: Eutrop., X, 10, 1). Также подчиняясь требованию солдат, римское командование было вынуждено вступить в сражение под Аргенторатом и под Адрианополем. Юлиан был провозглашен императором только потому, что солдаты отказались подчиниться полученному ими приказу Констанция II и отправиться на Восток, чтобы участвовать в войне против персов (Amm., XX, 1–4). Когда поднял восстание Прокопий, на его сторону перешли не только дезертиры всех мастей, но и отдельные воинские части и даже те войска, которые были посланы правительством на подавление этого мятежа (Amm., XXVI, 7, 14–17).

Позднеримские армии часто страдали от своеволия солдат и их склонности к грабежам. Так, Юлиан в 359 г. не отважился вести свою армию через земли союзных племен, испугавшись, чтобы воины «по своей дикости» ( per incivilitatem militis ) не начали грабежа и тем самым не нарушили бы договор о союзе (Amm., XVIII, 2, 7). Во время персидского похода Юлиан вынужден был с отрядом легковооруженных объезжать свою армию и, чередуя убеждения и угрозы, удерживать солдат от самовольных попыток уйти подальше от армии, вероятно, опять же с целью грабежа (Amm., XXIV, 1, 13). Вообще, как кажется, корысть стала одним из главных мотивов, заставлявших солдат нарушать свой долг [257]. В речи, которую произносит перед своей армией Юлиан, он напоминает им о том, что корыстолюбие часто было гибельно для римских солдат (Amm., XXIII, 5, 21).

Валентиниан I предпринял решительные шаги, чтобы укрепить пошатнувшуюся воинскую дисциплину, и беспощадно карал солдат за их проступки (Amm., XXX, 9, 10). Однако и в его правление случаи нарушения дисциплины были не так уж редки. В 373 г. он не смог захватить аламаннского царька Макриана только потому, что вопреки его приказаниям солдаты подняли шум, принявшись жечь и грабить вражескую территорию (Amm., XXIX, 4, 5).

Нередки были случаи дезертирства и открытого перехода на сторону врагов. По мнению С. А. Лазарева, «полурегулярный характер» движения багаудов, определенно имевших военные навыки, объясняется тем, что в нем приняли широкое участие ветераны и дезертиры [258]. После подавления движения (286 г.), чтобы укрепить окончательно расшатавшуюся дисциплину, Максимиан провел во всех галльских подразделениях «чистку личного состава». Некоторые из воинских частей были подвергнуты повторной децимации. Иногда казнили по 200–300 чел. за раз [259]. Аммиан часто говорит о многочисленных desertores (Amm., XV, 10, 11; XVI, 12, 2; XVIII, 10, 1; XIX, 5, 5; XXV, 6, 6; 7, 1; cf.: Zos., IV, 23, 2). Я. Ле Боэк, обращаясь к этой проблеме, отмечает, что вплоть до времени Константина в юридических источниках не наблюдается ни малейших следов ухудшения состояния дисциплины по сравнению с периодом Ранней империи. И лишь потом законы пытаются восстановить в армии порядок [260]. Начало первой фазы ослабления дисциплины отмечено в 60-х гг. IV в. [261]А. X. М. Джонс, анализируя ряд законов Кодекса Феодосия, полагает, что большинство дезертиров были вновь призванными рекрутами, еще не добравшимися до своих частей [262]. Однако данные, содержащиеся у Аммиана, говорят нам о другом. Прибывший в 355 г. в Галлию Юлиан был озабочен тем, как вернуть солдат, покинувших свои лагеря (Amm., XVI, 3, 3). Во время персидского похода после переправы через реку Абору Юлиан приказал разобрать мост, чтобы солдаты не могли покинуть свои части (Amm., XXIII, 5, 4). Феодосий Старший, высадившись в Британии, немедленно издал приказ, которым он звал под знамена дезертиров, обещая им безнаказанность (Amm., XXVII, 7, 10), а подавляя в Африке восстание Фирма, приказал сжигать дезертиров живыми или отрубать им правые руки (Amm., XXIX, 5, 31).

Адрианопольская катастрофа способствовала деморализации римской армии и породила новую волну дезертирств. Седьмая книга Кодекса Феодосия содержит не менее 19 статей, посвященных борьбе с дезертирством. Большая часть из них приходится на 379–383 гг. [263] Путем самых решительных мер Феодосию как будто бы удалось восстановить на некоторое время дисциплину в армии, однако законы, изданные в 403, 406 и 412 гг., снова говорят о дезертирствах, что, несомненно, было отражением той драматической ситуации, в которой оказалась империя в период войны с готами Алариха.

Кроме случаев дезертирства, как мы уже отмечали, имели место и случаи прямого предательства, перехода на сторону противника. Аммиан неоднократно говорит о перебежчиках ( transfugae ), из-за которых никакие планы римского командования не оставались в тайне для врагов (Amm., XVIII, — 6, 16; XXV, 5, 8; XXV, 7, 1; XXXI, 7, 7; XXXI, 15, 8; XXXI, 16, 1). В 359 г. в руки к магистру конницы Урзицину попался галльский солдат, который перешел на сторону персов и стал их лазутчиком (Amm., XVIII, 6, 16). При избрании императором Иовиана к персам бежал знаменосец легиона Иовианов и сообщил Шапуру все, что происходило в римском лагере (Amm., XXV, 5, 8). Во время восстания Фирма на сторону мятежников перешла четвертая когорта сагиттариев и часть Константинова легиона вместе с трибунами, один из которых возложил на голову Фирма вместо диадемы свою шейную цепь (Amm., XXIX, 5, 20). В самый разгар боя с правительственными войсками Фирм призывал римских солдат выдать ему магистра конницы Феодосия, и часть, солдат, соблазненная этими речами, оставила поле боя (Amm., XXIX, 5, 49). Наконец, после поражения под Адрианополем на сторону готов перешли некоторые римские солдаты и candidati (Amm., XXXI, 15, 4; 8).

Недоверие правительства к своим войскам выразилось в практике клеймить солдат. Это делалось исключительно для того, чтобы иметь возможность разыскать их в случае побега. Восстановить дисциплину пытались путем применения самых страшных наказаний за нарушение воинского долга. Аммиан сообщает о смертной казни за трусость, проявленную в бою (Amm., XXIV, 3, 2), об отрубании правой руки (Amm., XXIX, 5, 22) или сожжении живьем за предательство (Amm., XXI, 12, 20) [264]. Валентиниан I грозился продать в рабство солдат из подразделения Батавы, не проявившего себя должным образом во время сражения (Zos., IV, 9, 2). По-прежнему сохранялась практика децимации, или казнь каждого десятого солдата в запятнавшем себя подразделении (Amm., XXIV, 3, 2; Zos., V, 31, 2). Однако и эти жестокие меры не всегда приводили к ожидаемому результату.