Андрей Банников - Римская армия в IV столетии (от Константина до Феодосия)

Хотя победоносные действия римской армии под командованием Юлиана позволили восстановить рейнскую границу, однако уход римских войск на Восток и известие о смерти императора во время персидского похода спровоцировали новую волну германского нашествия. Галлия, в очередной раз пострадавшая от этих набегов, оказалась более не в состоянии предоставить рекрутов необходимого качества и в необходимом количестве. К тому же изменилось и отношение самих галлов к военной службе. Если еще в 350-е гг. галлы не уклонялись от нее, то 10 лет спустя они стали, так же как и остальные провинциалы, отрубать себе большой палец на правой руке, чтобы избежать призыва. Именно это стало причиной того, что при Валентиниане I вместо рекрутов, которых уже невозможно было получить, все чаще стали требовать с землевладельцев aurum tironicum . Такая замена к 70-м гг. IV в. стала, очевидно, уже общепринятой. В преамбуле к закону от 375 г. указывается лишь на недопустимость того, чтобы денежные суммы, взимаемые вместо рекрутов, превышали установленные нормы. Основная часть этих денег, по всей видимости, шла на вербовку чужеземных варваров (CTh, VII, 13, 7 рг.) [939].

На Востоке правительство столкнулось с теми же проблемами, что и на Западе. Фракия, основной источник пополнения армии, защищавшей Дунай, как и Галлия, оказалась в 60-х гг. IV в. не в состоянии поставлять в армию необходимое количество новобранцев. Наиболее тяжелый удар по военному потенциалу восточной армии нанесло восстание Прокопия (365–366 гг.). Первым его следствием были большие людские потери [940]. После подавления восстания правительство прибегло к массовым репрессиям и, по словам Аммиана, люди «проклинали несчастную победу, более тяжкую, чем любая истребительная война… и не было никакого предела этим ужасным бедствиям, пока сам император и его близкие родственники не пресытились деньгами и кровью» (Amm., XXVI, 10, 9; 14; пер. Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни). Множество жителей Фракии, мелких земледельцев, колонов и рабов, спасаясь от преследований, бежало к готам [941].

Вторым важным итогом восстания был разрыв федеративных отношений с готами. Хотя отдельные разбойничьи шайки готов не упускали случая, чтобы совершить набег на римские владения (Amm., XXVI, 4, 5), однако вплоть до восстания Прокопия готы официально находились с римлянами в федеративных отношениях и считались дружественным народом (Amm., XXVII, 5, I) [942]. С точки зрения готов Прокопий принял императорскую власть на вполне законном основании, поскольку он принадлежал к дому Константина, а потому готы сочли себя вправе оказать ему военную помощь. Однако для Валента это был официальный повод начать с ними войну. Война длилась три года (367–369 гг.) и закончилась подписанием нового мирного договора на условиях, предложенных римской стороной (Amm., XXVII, 5, 5–9). Это соглашение содержало три основных пункта:

1) обязательство не нападать на римскую территорию;

2) ограничение торговых отношений, которые отныне могли осуществляться только в двух городах;

3) отмена субсидий, которые прежде выплачивались готам империей.

Подобный договор знаменовал собой разрыв существовавших прежде союзных отношений. Для готов война с империей имела самые тяжелые последствия: отмена субсидий и прекращение торговых отношений с римлянами ставили готов перед лицом голодной смерти, поскольку их общественная жизнь была устроена так, что они не могли существовать без импортируемых у римлян товаров [943].

Опустошение Фракии должно было заставить Валента искать иные источники пополнения армии [944]. В этой ситуации было естественным потребовать поставки рекрутов из восточных областей империи. Однако в 60-е гг. IV в. восточные провинции переживали экономический подъем, который привел к дефициту рабочей силы. Нежелание землевладельцев расставаться со своими колонами способствовало чрезмерному развитию практики откупа от военной повинности [945]. Это обстоятельство стало главной причиной, подтолкнувшей Валента к принятию решения о заселении Фракии готами, за счет которых он надеялся выйти из создавшегося критического положения [946].

Наконец, нужно сказать о сыновьях ветеранов. С начала 70-х гг. IV в. у детей ветеранов особенно заметным становится стремление уклониться от военной службы [947]. В это время широко распространенным становится укрывательство сыновей ветеранов на фермах их отцов, попытки устроиться на гражданские должности или даже самоувечья [948]. По всей видимости, такое положение было обусловлено тем, что интенсивное занятие ветеранов торговлей и земледелием создало условия, при которых их сыновьям было гораздо выгоднее продолжать земледельческую и торговую деятельность отцов, нежели становиться солдатами [949].

Трудности пополнения армии личным составом, вызванные нежеланием провинциалов идти на военную службу, заставили правительство с середины 60-х гг. IV в. все более и более делать ставку на привлечение в ряды армии чужеземцев. Созомен утверждает, что вместо пополнения войск рекрутами, набранными в римских городах и селах, Валент требовал от провинциалов денег, рассчитывая нанять на них готов (Soz., VI, 37; cf.: Amm., XXXI, 4, 4). Сократ Схоластик передает, что взамен каждого рекрута Валент собирал по 80 золотых (Socrat., IV, 34).

Привлечение варваров в римскую армию стало к концу IV в. уже устоявшейся практикой, необходимость которой ни у кого не вызывала сомнения. Провинциальное население тяготилось воинской повинностью и охотно откупалось от нее деньгами. Количество рекрутов-варваров, ежегодно попадавших в армию, должно было значительно превышать число новобранцев-провинциалов, поскольку землевладельцы предпочитали выплачивать aurum tironicum , чем лишаться своих колонов. По-видимому, в конце 70-х гг. IV в. правительство, не выходя за рамки принципов, заложенных Диоклетианом, полностью перешло к замене рекрутов-провинциалов наемниками-варварами. Характерно, что уже в кризисный 379 г. вышел указ Грациана, согласно которому всякий землевладелец, во владениях которого будет обнаружен «чужеземец, пригодный к военной службе или уже поступивший в армию», подлежал смертной казни (СТh, VII, 18, 2) [950]. Текст этого постановления опирается на принцип, согласно которому если какой-либо варвар был поселен на территории империи, то лишь только для военной службы, а не ради возделывания земли [951]. В это время варваризация западной армии достигла такого уровня, что число солдат и офицеров, бывших гражданами империи, намного уступало числу чужеземных наемников. Уже узурпатор Магн Максим похвалялся выставить тысячи варваров, состоящих у него на службе, против варваров Баутона — полководца Валентиниана II. Слово варвар стало в 380-е гг. на Западе синонимично слову солдат ( miles ) и совершенно вытеснило последнее [952].