Михаил Ростовцев - Общество и хозяйство в Римской империи. Том I

Однако объем восточной торговли был так велик, что открытие пути из Петры через Трансиорданию в Дамаск и возобновление старинного караванного пути через Пальмиру не привело к разорению Александрии. Морское сообщение между Египтом и Аравией, а через Аравию с Индией по-прежнему сохраняло важное значение. Быстрое расширение этой заморской торговли хорошо иллюстрируют интересное руководство одного александрийского купца — Periplus Maris Erythraei , составленное во времена Домициана, и тот материал, который мы находим у Плиния Старшего. [118]С другой стороны, найденные археологами в Индии большие клады римских монет служат подтверждением истинности того, что сообщают нам литературные источники. [119]Очевидно, торговля была сосредоточена в арабских портах вплоть до времени Клавдия и Нерона. Арабские купцы служили посредниками между египетскими и индийскими торговцами. Значительную долю в этой торговле, как уже отмечалось, составляли предметы роскоши, за которые римляне расплачивались золотом и серебром. Такой вид товарообмена был неизбежен, так как он происходил через посредников.

Открытие муссонов Гиппархом Александрийским, состоявшееся в конце периода Птолемеев или в начале римского владычества, а также естественное стремление развивающейся торговли расширить свой ассортимент путем добавления предметов роскоши и других товаров, а также желание преодолеть односторонний характер товарообмена привели к установлению непосредственного морского сообщения между Египтом и Индией. Главным центром торговли стала Александрия. Арабские порты утратили свое былое значение; некоторые из них — Адана и, возможно, Сокотра — были заняты римскими войсками и стали служить промежуточными портами, в которых останавливались корабли и где моряки находили убежище в случае опасности. Подобно крымским военным фортам и гаваням, в их задачу также входила защита моряков от пиратов. Заслуга в достижении такого прогресса принадлежит египетским купцам времен Римской империи, которые сумели обеспечить себе деятельную поддержку римского правительства при Августе, а затем при Клавдии и Нероне. Новая морская трасса уже вовсю действовала к моменту составления руководства Реriplus , т. е. во времена Домициана. Торговля с Индией постепенно превратилась в регулярный обмен различными товарами между Индией и Египтом с одной стороны, и Индией и Аравией — с другой. Одним из важнейших товаров, которые ввозили из Индии, был хлопок и, вероятно, шелк. По данным значительно более поздней по времени написания Expositio totius mundi et gentium (S. 22 ff.), то и другое перерабатывалось в мастерских Александрии. Переработка шелка была, по-видимому, преимущественно сконцентрирована в финикийских городах, а Александрия в обмен на эти товары поставляла стекло, металлические изделия и, вероятно, льняные ткани. [120]

Значительных успехов добился Рим в деле торговли с северными странами. Из разрозненных сообщений литературных источников и по археологическим находкам на территории Восточной Германии, Скандинавии (Швеции и Норвегии) и России мы знаем, что во времена Клавдия и Нерона римские купцы начали вести широкую торговлю с северо-востоком Германии, Норвегией и Швецией. Древнейший маршрут, которым пользовались римские купцы, чтобы попасть в Данию, скандинавские страны и северо-восточную часть Германии, пролегал по морю и, начинаясь в портах Северной Галлии, вел на Восток. В то же время римские товары начали проникать из устья Дуная и из греческих городов Северного Причерноморья в Прибалтику и скандинавские страны по Днепру. Приднепровье в этот период постепенно захватывали германцы. Самый же надежный путь пролегал из Аквилеи через Карнунт и королевство Маробода в Восточную Германию и оттуда в Скандинавию. Главными предметами торговли были бронзовые изделия и стекло; и то и другое, несомненно, было произведено в Кампании. [121]

Италия не сразу ощутила на себе последствия постепенной экономической эмансипации римских провинций. Крупные землевладельцы по-прежнему продолжали производить вино и оливковое масло в своих хозяйствах, организованных на капиталистических началах. По-прежнему кипела жизнь в мастерских Кампании и Северной Италии. [122]Однако появились признаки некоторой обеспокоенности. Колумелла и Плиний по-прежнему давали рекомендации всемерно развивать виноградарство; однако оба уже считали нужным убеждать италийских землевладельцев в необходимости более энергично заниматься своим хозяйством, так как последние не выказывали большой охоты тратить деньги на поддержание уже имеющихся виноградников или на закладку новых. Плиний рассказывает поразительные истории о баснословных успехах италийских виноградарей. [123]Но крупных землевладельцев эти советы уже не вдохновляли. Они больше склонялись к тому, чтобы сдавать свою землю арендаторам ( coloni ), и таким образом возвращали земледелие к крестьянскому способу хозяйствования и производству зерна. [124] Чем объясняются эти тенденции? Обыкновенно говорят, что, дескать, владельцы земли не желали сами наблюдать за ведением хозяйства. Их обвиняют в лени и небрежении. Но мне не верится, чтобы в этом была главная причина; точно так же, как и то, будто бы недостаток в рабочей силе стал главной причиной упадка методического сельского хозяйства. Рабский труд использовали тогда еще очень широко. Большое количество рабов обслуживало домашнее хозяйство, трудилось в промышленных мастерских, в торговле, в банковском деле и в императорской администрации. Сельское хозяйство также не могло пожаловаться на недостаток рабов. Если ввоз рабов из привычных мест и стал более затруднительным, то на этот случай был найден выход, заключавшийся в том, что рабовладельцы создавали такие условия, при которых рабам было выгодно вступать в брак и обзаводиться детьми. [125]

Истинная причина, которую хорошо видели крупные землевладельцы, хотя на нее не обратили внимания ни Плиний, ни Колумелла, заключалась в неуклонном ухудшении возможностей сбыта, вызванном экономическим развитием западных провинций. Самыми пострадавшими оказались Средняя Италия и Кампания. Для Северной Италии, для которой еще оставался открытым приобретавший все большее значение рынок дунайских земель, эти перемены были не так чувствительны, как для центральных и южных областей полуострова. Производство вина стало время от времени превышать возможности спроса, — явление, хорошо знакомое современной Италии и Франции. Такое положение еще нельзя было назвать катастрофическим, но оно уже внушало тревогу. В шестой главе мы увидим, как эти обстоятельства привели к серьезному кризису при Домициане.