Рейнхард фон Шеер - Германский флот в Первую мировую войну [изд. Вече (2011 г.)]

В октябре, в результате настойчивых усилий одной из наших лодок, погибла перед устьем Эмса английская подводная лодка Е-3; пришлось целыми днями подстерегать эту лодку, командир которой, видимо, весьма искусно управлял ею. После того как другие английские лодки свели неприятное знакомство с нашими заграждениями у Гельголанда, во внутренней части бухты наступило сравнительное спокойствие; к тому же в период осенних штормов плавание поблизости от берегов было сопряжено с немалыми затруднениями. Но в некотором удалении от Гельголанда постоянно приходилось считаться с возможностью встречи с английскими лодками. Что касается наших подводных лодок, то по мере того, как возрастал боевой опыт их командиров, обменивавшихся между собой своими впечатлениями, поле их деятельности все более расширялось.

15 октября U-16, возвратившаяся к Гельголанду после пятнадцатидневного плавания, донесла, что она находится в состоянии полной готовности к выходу в море. В этом же месяце подводная лодка впервые совершила плавание вокруг Британских островов. U-20, посланная в Канал для атаки транспортов с войсками, в результате аварии лишилась способности погружаться; это обстоятельство не позволило возвращаться через Канал, где велось тщательное наблюдение сторожевыми кораблями, и лодка направилась вокруг Ирландии и Шотландии. Она пробыла в море в общей сложности 18 суток.

Одна из подводных лодок, посланных с заданием препятствовать перевозке английских войск во Францию, 1 ноября потопила перед Дюнкерком английский крейсер «Гермес». К сожалению, эти лодки не добились иных успехов. Если помощь английских войск действительно имела крупное значение для хода войны на суше, то лучшим способом помешать перевозке этих войск являлось занятие прилегающего к Каналу французского побережья. Если бы наш флот, пройдя линию Дувр — Кале, проник в Канал, то в тактическом отношении он оказался бы в безнадежном положении, так как он был бы лишен свободы маневрирования, необходимой для уклонения от атак торпедами и от вновь поставленных мин. У его собственных миноносцев не хватило бы угля; их радиус действий только-только позволял им дойти до Канала и сейчас же вернуться обратно. Флоту пришлось бы, следовательно, обходиться без миноносцев или же возвратиться вместе с ними. Первое решение вообще не могло бы иметь места, так как миноносцы были незаменимы для предупреждения опасности от атак подводных лодок, и, кроме того, они были необходимы для боя, так как увеличивали наступательную силу флота. Таким образом, флот находился бы в полной зависимости от радиуса действий миноносцев. С тех пор, как появилась подводная лодка, охранение флота на походе миноносцами представило собой новоявленную необходимость.

При беглом взгляде на карту (схема 2) видим, как велика разница в положении двух флотов, из которых один выходит из Гельголандской бухты в Канал, а другой от восточного английского берега, например из Фёрт-оф-Форта, направляется в Гельголандскую бухту. Резко бросаются в глаза выгоды и невыгоды, с которыми были бы связаны наступательные действия обоих флотов; первый чувствовал бы себя точно «в горле закупоренной бутылки», в то время как позади второго флота лежало широкое водное пространство, позволявшее передвигаться и отходить в любом направлении.

В конце октября II эскадра перешла в Киль к заводу, чтобы произвести некоторые важные работы, связанные с усовершенствованием артиллерийского вооружения и улучшением бытовых условий. Например, для изоляции бортов кораблей был использован огнестойкий материал, который применялся для тех же целей на вновь строившихся кораблях. После опустошения, произведенного в первые дни войны, борта кораблей стали необыкновенно звукопроводными: был слышен каждый шорох, передававшийся по всему кораблю как тревожный гул; в ночное время это являлось суровым испытанием для нервной системы, и при той напряженности, с которой неслась вахтенная служба, было недопустимо, чтобы в немногие часы отдыха на корабле нарушалась тишина. Воспоминание о первых неделях войны, когда с раннего утра до позднего вечера повсюду раздавался стук топоров, скрежет зубил и с корабля исчезали груды дерева и обилие краски, надолго сохранится у всех участников. Первый случай посылки эскадры в Балтийское море необходимо было использовать также для практических упражнений, в которых приняли участие крейсера и миноносцы. Кроме того, казалось целесообразным воспользоваться присутствием кораблей для производства серьезной операции против Либавы, являвшейся единственной незамерзающей русской гаванью, которая на время зимы могла стать неприятной для нас опорной базой для подводных лодок. В то время как план операции согласовывался с главнокомандующими морскими силами Балтийского моря, с театра военных действий Северного моря пришло известие о том, что 3 ноября там был успешно произведен первый обстрел английских прибрежных пунктов (схема 3). Наши линейные крейсера утром 3 ноября появились перед Ярмутом и произвели обстрел гавани и береговых батарей, в то время как под прикрытием крейсеров была произведена постановка мин. Отсутствие II эскадры не помешало командующему флотом использовать благоприятные условия погоды и длинные ночи для выполнения этого набега, который, помимо непосредственного действия, выразившегося в нанесении вреда важному в военном отношении опорному пункту, должен был побудить неприятеля отказаться от своей сдержанности. Для осуществления короткого набега на Ярмут сочтено было излишним высылать на поддержку флот, так как весь план был построен на достижении внезапности под покровом темноты. При возвращении из операции старый броненосный крейсер «Йорк» в тумане наскочил на оборонительное заграждение в заливе Яде и опрокинулся от взрыва мины. Большая часть экипажа была спасена.

Операция против Либавы в последний момент была отменена по распоряжению Адмирал-штаба, полученному на II эскадре уже в то время, когда она находилась в море на пути к порту. В предыдущие дни было получено много сведений об оживленной деятельности английских подводных лодок, находившихся в Балтийском море, поэтому сочли необходимым отказаться от выполнения операции, так как во время стрельбы по береговой цели линейные корабли представили бы отличный объект для атаки подводных лодок [35] Основной причиной, заставившей отказаться от обстрела Либавы, являлась невозможность обезопасить линейные корабли от подрыва на минах. (См. Фирле, «Война на Балтийском море», с. 286.) (Ред.) . Эта вечная опасность от подводных лодок в первые месяцы войны значительно переоценивалась, так как не было достаточного опыта и практики в применении мер защиты.