Александр Широкорад - Россия на Средиземном море [изд. Вече (2013 г.)]

С рассветом подошли к внешнему рейду порта Тартус» [168].　

Балтийский тральщик «Рулевой» пр. 266М к началу войны находился в автономном плавании. С началом войны получил приказ идти в сирийский порт Латакия.

«26 октября выдался особо жаркий день. Пять израильских самолетов — два „Миража“ и три „Фантома“, отбомбившись по Дамаску, возвращались на базу. Их полет проходил над Латакией. Целеуказание о приближении скоростных воздушных целей пришло на МТЩ „Рулевой“ заблаговременно, так что зенитчики корабля были готовы к худшему развитию событий. Таковое и произошло. Один из „Фантомов“ отделился от группы и вышел на боевой курс, идя прямо на советский тральщик. По-видимому, он не до конца освободился от своих бомб и ракет и „приберег“ кое- что и для морских целей.　

На момент налета в порту Латакия разгружались два советских средних десантных корабля. На причалах сосредоточились несколько десятков единиц военной техники и ящики с боезапасом. Рядом с СДК покачивался на волнах наш тральщик с тактическим номером „219“—МТЩ „Рулевой“ занимал позицию в порту прямо напротив выхода в море...　

Когда „Фантом“ на высоте около 700 метров вошел в пике, я понял, что дальше медлить уже нельзя. Судя по докладам, радиолокационная станция МР-104 „Рысь“ цель захватила и уверенно вела, кормовая артиллерийская установка АК-230 была готова стрелять. Когда командир радиометристов М3А крикнул: „Данные выработаны“, я приказал открыть огонь на поражение.　

Два ствола АК-230 „огрызались“ буквально несколько секунд. Как потом подсчитали комендоры, но „Фантому“ было выпущено 47 тридцатимиллиметровых снарядов из магазина в 1050 патронов. Всего-го... Вспышка треск очереди — вот что запомнилось морякам. Потом все стихло. Практически в ту же секунду ревущий в небе „Фантом“ был буквально перерезан советскими снарядами, как будто его прострочили швейной машинкой.　

Так как высота полета истребителя-бомбардировщика была небольшая, наблюдавшие за воздушным боем увидели, как от „Фантома“ отвалилось крыло, затем хвостовое оперение. Машина сразу же загорелась и в процессе падения развалилась еще на несколько частей. Через две-три секунды „Фантом“ упал за центральным молом, взорвавшись в момент соприкосновения с водой. Летчики выпрыгнуть не успели.

На место падения быстро вышли небольшое сирийское катера, но, кроме расплывающегося по морю керосинового пятни, никаких плавающих останков не обнаружило» [169].

Другой инцидент произошел в тот же день в акватории Порт-Саиди, где в те дно находилось восемь наших десантных кораблей о эсминец. В один из авианалетов комендор десантного корабля СДК- 137 (капитан-лейтенант Л. Лисицын) старшина 1-й статьи П. Гринев своевременно обнаружил израильской «Фантом», заходивший ни боевой курс для удара по кораблю, открыл огонь ни поражение о сбил его, за что был награжден орденом Красной Звезды.

В отечественных о зарубежных СМИ периодически публикуются статьи о неуязвимости американских авианосных соединений. В связи с этом стоит процитировать бывшего командира 5-й эскадры адмирала В.Е. Селиванова: «Все время там [в Средиземном море. — Л.Ш. ] находились два американских авианосца. Одна авианосная группа в районе базирования в Неаполе, другая в Хайфе, в Израиле. У меня силы стояли так, что одни часть находились в районе Туниса, другая в заливе Мерса-Матрух. Каждая чисть были нацелена ни свою авианосную группу противника. Каждый авианосец сопровождался нашими АПЛ с крылатыми ракетами. Рядом с авианосцем всегда находился ниш корабль слежения, который засекал каждый взлет американского палубного самолета и передавал это данные на лодки. Кроме лодок, каждый авианосец сопровождался нашими КУГами, корабельными ударными группами. Если это крейсер, у которого дальность ракет триста—триста пятьдесят километров, то он и одет на удалении километров триста от АУГ (авианосной ударной группы) противника. Я старался так распределять силы, чтоб на каждый американской авианосец было нацелено не меньше чем по тридцать наших ракет, с готовностью к пуску ракет в две минуты. И я каждый час выдавал всем средствам эскадры обновленное целеуказание, противник был постоянно ни прицеле. И мы, конечно, тоже были ни прицеле у американцев.

При этом двадцать пять процентов, то есть каждая четвертая из наших ракет, были снаряжены ядерными боеприпасами. Вот есть на лодке восемь ракет, из них две с ЯБП. На „Славе“ — шестнадцать ракет, из них четыре с ЯБП. Советский Союз взял в свое время на себя обязательство первым ядерное оружие не применять. Но трудно сказать, как бы это выполнялось во время войны. К примеру, если в бою я свои ракеты с обычным боеприпасом уже все выпустил, а меня продолжают со всех сторон атаковать, и никто мне не может помочь. Как можно прекратить сопротивление, не израсходовав свою главную ударную мощь?　

Наши расчеты показывали, что в те годы их АУГ была способна гарантированно сбить двадцать две ракеты. Уже двадцать третью ракету авианосец ловит бортом. Двадцать четвертую опять могли сбить, но потом и три подряд пропустить и так далее. То есть при превышении двадцати двух ракет в одновременном залпе мы уже с высокой степенью вероятности поражали основную цель — авианосец. Поэтому мы считали, что тридцать ракет должны быть всегда готовы к пуску. Но я, честно говоря, никогда не верил, что американцы действительно смогут сбить все первые двадцать две ракеты. Уверен, что это число не превысило бы и десяти. Я много раз наблюдал боевую подготовку их зенитчиков. Они всегда стреляли только по парашютным целям. У нас это и за стрельбы-то не считалось, мы никогда по парашютным целям и не стреляли. Это же просто смех, поддавки! Мы всегда стреляли по практическим ракетам. Те, которые четко в тебя летят, на реальных скоростях, с разных направлений.　

Я помню, в мою бытность командира дивизии на Балтфлоте мы проводили учения. У мыса Таран по моему отряду был осуществлен одновременный пуск двенадцати ракет с разных направлений. Часть ракет по нам запустили с подводной лодки, и одновременно с ней нас с разных сторон атаковали ракетные катера. Мы тогда сбили своими силами девять ракет.　

При этом наши ракеты — умные, они, если встречают менее интересную цель, то пропускают ее, ищут что-нибудь покрупнее. Если на пути к авианосцу стоит эсминец, то ракета его с правого или с левого борта обойдет, и полетит в ту цель, у которой отражающая поверхность больше, то есть найдет-таки авианосец. Причем точность наших ракет просто феноменальная. Я видел десятки учебных пусков ракет, и почти всегда они попадали не просто в мишень, а еще и в геометрическую середину цели» [170].