Сью Блэк - Всё, что осталось [Записки патологоанатома и судебного антрополога]

Пол, или то, что мы считаем мужскими и женскими признаками, обычно зависит от сочетания между генетикой и биохимией, а также от их влияния на ткани тела, в том числе на мозг. Представьте генетически розового эмбриона, у которого начинается избыточная продукция тестостерона (такое происходит в результате генной мутации, приводящей к гиперплазии надпочечников), или генетически голубого, у которого либо не включился SRY-ген, либо тестостерона вырабатывается недостаточно (гипоплазия надпочечников), либо избыточно продуцируется эстроген, и вы поймете, как, в зависимости от этих факторов, могут менять внешность и физиологические свойства организма.

Судебный антрополог должен обо всем этом помнить, осматривая скелет, который сформировался в результате сложного взаимодействия между генетическим полом и биохимическими процессами. Всегда существует возможность встретить «серый», или, по нашей классификации «фиолетовый», когда у мужчины имеются некоторые женские характеристики, а генетическая женщина выглядит более мужественной, чем представительницы ее пола на другом конце шкалы, у которых генетика и биохимия оказались в гармонии. Человеческий организм тем и интересен, что у него есть масса возможных вариантов. Вот почему человека так увлекательно изучать.

Даже если останки относительно недавние, определение биологического пола может представлять определенную проблему, особенно если человек перенес хирургическую операцию. Поэтому очень важно не идти на поводу у внешних признаков (например, фрагментов женского нижнего белья) и всегда держать в уме возможность неправильного формирования половых органов или хирургического вмешательства. Отсутствие матки может указывать на принадлежность к мужскому полу, но может быть и признаком того, что женщине сделали гистерэктомию, или же она родилась без матки в результате агенезии (когда орган не формируется в процессе внутриутробного развития). Отсутствие пениса и наличие груди, казалось бы, указывает на то, что перед нами женщина, но точно так же это может быть мужчина, перенесший операцию по смене пола.

После цунами в Азии в 2004 году, когда погибло больше четверти миллиона человек, вопрос биологического пола и гендера неоднократно поднимался при опознании тел. Одна из пострадавших стран, Таиланд, считается мировой столицей трансгендеров. Поскольку операции по смене пола с женского на мужской там стоят почти в четыре раза дешевле, чем в США в год их там выполняется около 300, и третий пол, или катой , считается неотъемлемой частью общества. Однозначный диморфизм в определении половой принадлежности в этой части света, соответственно, не работает: вот почему после катастрофы внешний осмотр трупов всегда сопровождался дополнительными исследованиями.

Определение биологического пола осложняется, когда тело начинает разлагаться. Внешние половые органы распадаются достаточно быстро, и оценка внутренней анатомии в ходе посмертного вскрытия помогает не всегда. Анализ ДНК в поисках SRY-гена дает возможность подтвердить принадлежность останков к мужскому полу, однако не помогает при идентификации женского тела в отсутствие полного кариотипирования (составления подробной хромосомной карты). Итак, что же мы делаем, когда все, что нам досталось — это высушенные, разобщенные или давным-давно похороненные человеческие кости?

Хотя мою мечту о голубых и розовых скелетах природа не осуществила, у цельного взрослого скелета все-таки имеются достаточно надежные признаки биологического пола. Особенности, на которые мы обращаем внимание, проявляются во время полового созревания в ответ на повышение выработки половых гормонов. Если доминирует эстроген, скелет будет меняться по женскому типу. Это не означает, что скелет обязательно женский, просто у него ярче проявятся «розовые» характеристики. Основным изменением будет подготовка таза к будущей беременности и родам: он станет шире, чтобы головка ребенка могла через него пройти.

Однако женский таз не обязательно развивается в рамках нормы. Диспропорция таза и черепа младенца в прошлом страшила беременных по всему миру. Если таз был недостаточно широк, чтобы ребенок мог проникнуть в него и затем выйти через родовой канал, это означало затянувшиеся схватки и никакого шанса выжить. Помните ту роженицу с тройняшками из Бальдока? Столетиями женщины умирали от осложнений при родах.

В обстоятельствах, когда требовалось спасти мать, пренебрегая ребенком, использовались жуткие гинекологические инструменты, которые позволяли хоть как-то разрешить ситуацию с диспропорцией. Перфоратор, к примеру, выглядел как небольшое копье, которое вставляли роженице во влагалище и затем продвигали до самого плода в матке, где он «перфорировал», то есть продырявливал его. В большинстве случаев ребенок рождается вперед головкой, поэтому перфоратор проделывал отверстие в черепе, в так называемом родничке, относительно мягком участке, который позволяет костям черепа сжиматься при проходе через родовой канал.

Далее череп подцепляли крючком на конце перфоратора, чаще всего за орбиту (глазницу). В процессе разрушались ткани мозга, и ребенка проще было вытащить через родовые пути. Позднее придумали инструмент, напоминающий щипцы, с помощью которого ребенка вытаскивали сразу целиком.

В наше время диспропорция между тазом и черепом плода встречается реже в результате улучшившихся условий жизни, а также в результате действия сурового закона природы, «выживает сильнейший», ведь узкий таз как наследуемый признак постепенно исчезает. Однако даже сейчас роды в некоторых странах мира продолжают оставаться опасными и для матери, и для ребенка. По статистике Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), в год в мире умирает 340 000 рожениц, 2,7 миллиона детей рождается мертвыми и умирают 3,1 миллиона новорожденных — практически все в неразвитых странах. В Африке ниже Сахары риск умереть при родах для женщины составляет 1 к 7, и диспропорция до сих пор обусловливает 8 % таких смертей.

Там, где у женщины есть доступ к необходимым медицинским услугам, форма и ширина таза не имеют значения, потому что ребенка можно вынуть путем кесарева сечения, шансы на благополучный исход при котором для обоих очень высоки. В некоторых наиболее обеспеченных странах достижения анестезиологии и медикаментозной терапии, в том числе с помощью антибиотиков, привели к тому, что кесарево сечение стало даже более распространенным, чем традиционные роды. В ситуациях, когда благополучие матери и ребенка при естественных родах представляют для больницы риск с финансовой точки зрения, персонал выбирает кесарево сечение как наиболее безопасную альтернативу.