Александр Бальхаус - Любовь и секс в Средние века

Однако со временем это покаянный спектакль теряет свой изначальный смысл. Подобно тому, как идеализм крестовых походов в конце концов превратился в меркантильное предприятие, массовая демонстрация покаяния становится эротическим представлением, мотивированным подавленной, грозящей взрывом сексуальностью.

Тот факт, что флагелланты пополняли свои ряды не только мужчинами, но в первую очередь женщинами, жаждущими покаяния, мог существенно усиливать сексуальный характер шествия обнаженных или полуобнаженных людей, и со временем эти процессии приобретают дурную славу, связанную с проституцией и сводничеством. Вскоре образуются союзы флагеллантов, которые организуют тайные собрания, где бичевание — лишь зачин для последующей оргии.

Важнейший реквизит кровавых зрелищ — флагеллум , бич. В хронике Генриха фон Херфорда содержится следующее жуткое описание, которое трудно превзойти в наглядности: «Бич представлял собой палку с тремя плетьми, снабженными крупными узлами. Сквозь эти узлы насквозь проходили железные шипы, острые, как гвозди, длиной с пшеничное зерно или чуть больше. Такими плетками стегали себя по голому телу, так что оно распухало и синело. Кровь стекала вниз, и брызги ее покрывали стены церквей, где происходило бичевание. Железные шипы иногда так глубоко вонзались в плоть, что вытащить их можно было только со второй попытки».

Так грехи выводятся на открытую сцену и становятся представлением, включающим также ритуал. Бичевание становится пантомимным покаянием, наглядной исповедью, сексуальным театром. При этом причиной для телесных истязаний вряд ли служили действительные прегрешения участников спектакля. Речь идет о грехах воображаемых, о мечтах и желаниях — естественно, с преобладанием сильнейшего плотского вожделения.

Парадоксальным образом изначальная идея бичевания со временем полностью извращается. Антиэротический пыл умерщвления плоти постепенно становится эротическим. Под пытками сексуальные чувства не умирают, а празднуют радостное воскресение. Не случайно самобичевание производится не в укромном закутке, не в сокровенном диалоге со Спасителем, а на публике, которая с готовностью заражается сексуальным возбуждением.

Церковная реакция на это была соответствующей — иерархи отнеслись к перемене со вполне ожидаемой горячностью. Если поначалу они потворствовали массовому безумию, означавшему страстное стремление покаяться, то потом у них открылись глаза на то, что флагелланты игнорируют церковный порядок покаяния, заменив христианское таинство бичом. Отпущение грехов при этом происходит не через священника, а путем раскаяния в общине, что эквивалентно экспроприации церковной власти, поскольку духовенство теряет свою функцию посредника, хлопочущего за обретение небесного блаженства.

Так хлыстов объявляют еретиками. Церковное противодействие достигает своей кульминации под властью папы Климента IV, который в 1349 году своей буллой, адресованной немецким епископам, запрещает процессии хлыстов под страхом отлучения. Эта мера показывает, какую опасность для церкви представляли флагелломанские движения мирян, вышедших из-под духовного контроля.

Когда в 1399 году третий великий поход хлыстов направляется в сторону Рима, папа Бонифаций IX велит казнить его предводителя. Он видит в «белых» (как называли флагеллантов из-за их цвета их покаянных одежд) недооцененную опасность для церковной власти. После этого хлысты уходят в подполье. Теперь, когда чума отступила, они превратились в противников церковных властей и еретиков.

Папский запрет объявляет хлыстов еретиками, однако их способ покаяния усваивается церковью и становится составной частью церковной (и прежде всего монастырской) практики, где самобичевание продержится еще сотни лет. Отшельники, монахи и монашки угощают сами себя или друг друга кнутом и розгами в твердой уверенности, что тем самым изгоняют дьявола. Большинство монастырей применяют в качестве наказания для монаха, которого застали «одного за дружеской беседой с женщиной», на выбор двухдневный пост или двести плетей, а поскольку большинство монастырских братьев высоко ценят пищу и вино, они выбирают плети.

В раннюю эпоху христианства удары приходились по лопаткам, но потом укоренилось мнение, что наказуемый таким образом может получить серьезные травмы. Теперь бичевали нижние части тела, что существенно увеличило удовольствие как исполнителя наказания, так и наказуемого — особенно если жертвой была красивая молодая женщина, а карателем — сладострастный священник.

Биографии святых полны историй о том, как благочестивые мужчины подвергались натиску похотливых женщин (естественно, безрезультатно), — после чего красивых грешниц подвергали телесному наказанию. Такие сюжеты из «Деяний святых» занимают важное место в литературе. К примеру, святой Эдмунд, при жизни архиепископ Кентерберийский, в студенческие годы натерпелся от одной чрезвычайно красивой женщины, которая навязывала ему свои прелести. Не в силах устоять перед соблазном, он впускает ее в свою комнату, где раздевает донага и хлещет плеткой до тех пор, пока все ее тело не покрывается кровавыми полосами, — излюбленная сексуальная фантазия тогдашних священников.

Несмотря на призывы отказаться от телесных наказаний, бичевание не теряет популярности. Одна средневековая гравюра показывает настоятельницу монастыря, которая березовым прутом охаживает голый зад епископа, — судя по выражению их лиц, оба получают от этого изрядное удовольствие. Есть свидетельства, что Тереза Авильская в равной степени наслаждалась, мучая других и сама подвергаясь бичеванию.

Самое ужасное извращение в религиозно-сексуальных взглядах средневекового человека — это ведьмомания. Страх преисподней так велик, что унимать его приходится сильнодействующими средствами. Проявление этого страха — непоколебимая вера в дьявола. Почти все народы верят в злые силы, которые срывают планы, перечеркивают божественные устремления и соблазняют людей на преступления и грехи, — меняются только названия этих духов.

Средневековый черт демонстрирует качества древнегерманского бога Локи. Он — партнер-соперник Бога и с Божьего соизволения подвергает веру испытанию. В народном представлении он является в виде покрытого шерстью существа с рогами и копытами, чтобы реализовать какой-нибудь злой умысел. Черт располагает, по мнению богословов, такой же властью, как Бог, хочет подчинить себе человека и сбить его с пути истинного. Однако виноват при этом всегда одержимый, ибо черт никогда не входит в человека по своей воле, а только на основе обоюдного соглашения. Поскольку одержимый тем самым нарушает свой союз с Христовой церковью, заключенный при крещении, он — еретик и повинен смерти. Все просто!