Алексей Фёдоров - История, личности, судьбы

Иосиф (Юзеф) Никодимович Балахович

Положение войск Булак-Балаховича под Псковом было довольно прочным, им удалось выдвинуться на Струги-Белая и в направлении к Порхову и Острову.

Долгое время в Стругах оставался партизанский отряд Булак-Балаховича, сам «батька» много раз наведывался на станцию.

Первое время после занятия Пскова к Булак-Балаховичу переходили многие подразделения красных, стекались со всех сторон массы «зелёных» (дезертиров). Его лозунги были популярны у населения: он заявлял, что «воюет с большевиками не за царскую, не за помещичью Россию, а за новое Учредительное собрание».

В самом же городе сразу после его занятия, Булак-Балахович установил свой собственный порядок. В газете «Новая Россия освобождённая» (№1 от 31 мая 1919 г.) он так изложил свою позицию по поводу публичных казней, совершавшихся почти ежедневно в присутствии его самого или одного из его главных помощников барона Энгельгардта: «…Я предоставляю обществу свободно решить, кого из арестованных или подозреваемых освободить, а кого покарать. Коммунистов же и убийц повешу до единого человека». Публичные казни в Пскове в первый месяц после его освобождения от большевиков проходили днём, в центре города, на трёхгранных фонарях. Выглядели они следующим образом: Булак-Балахович вступал в диспут с жертвой, устраивая как бы «суд народа», после чего обращался к присутствующему народу с вопросом о том, не желает ли кто-нибудь поручиться за осуждённого. Таковых, как правило, не находилось. Казнимого могли заставить самому себе сделать петлю и самого повеситься. В июле, по протесту представителей союзников, казни в центре города были прекращены. Булак-Балахович объяснял подобную «средневековую» процедуру казни тем, что он не хочет « чтобы белых и меня обвиняли в том, что я казню в застенках. Пусть все видят, кого я вешаю. Я приглашаю вступиться, когда увидят, что убивают невиновного. На тех, за кого вступятся свободные граждане, моя рука не подымется. Моя цель — истреблять даже не коммунистов, а только негодяев, которых действительно не может носить земля». За различные злоупотребления Булак-Балахович расстрелял также несколько людей своей личной сотни.

За период службы в белой Северо-Западной армии С. Н. Булак-Балахович был награждён орденами св. Станислава II ст. и св. Анны II ст.

Летом 1919 г. по просьбе генерала Е. В. Арсеньева, командовавшего 2-м корпусом, в состав которого входили части Булак-Балаховича, последний был произведён в генерал-майоры. Основанием для производства послужил переход частей Булак-Балаховича и эстонцев в контрнаступление на большевиков, довольно близко подошедших к Пскову. В ходе этой операции особенно отличился брат «батьки» подполковник Юзеф Булак-Балахович, захвативший батарею противника, пулемёты и много пленных. Командующий Северным корпусом генерал-лейтенант А. П. Родзянко в своих воспоминаниях объяснял: «…С одной стороны, я ничего не имел против этого производства, т.к. надеялся, что они сломят его честолюбие, вместе с тем, однако, я решил, что это будет последняя моя проба, после которой буду по отношению к нему действовать строго».

Чуть позже Булак-Балахович был обвинён в печатании фальшивых керенок. А. П. Родзянко в докладной записке на имя главнокомандующего Н. Н. Юденича приводил примеры выпуска в оборот фальшивых денег, в том числе и такой: «На благотворительном вечере в Стругах Белых кассирша обнаружила 4000 рублей фальшивыми „керенками“, полученные от ротмистра Балаховича — брата Батьки».

Генерал А. П. Родзянко, июль 1919 г.

После этого инцидента А. П. Родзянко потребовал у главнокомандующего генерала Н. Н. Юденича отрешения С. Н. Булак-Балаховича от должности и назначения следствия. Поскольку генерал Н. Н. Юденич согласился лишь на проведение следствия, по просьбе А. П. Родзянко 2-й корпус был переподчинён непосредственно главнокомандующему.

Генерал Н. Н. Юденич

Около 10 августа на фронт приехал английский генерал Марч. Во время своего визита в Псков он встретился там с Булак-Балаховичем. 13 августа Булак-Балахович был вызван главами британской миссии генералом Марчем и генералом Гофом на английский крейсер, находившийся в Ревеле (Таллине), на почётный завтрак, где также присутствовали эстонский главнокомандующий И. Я. Лайдонер и Н. Н. Иванов.

Естественно, что подобная близость Булак-Балаховича к эстонским военным и британской миссии не могли не раздражать Н. Н. Юденича и А. П. Родзянко, которые видели в этом интриги Булак-Балаховича против командования Северо-Западной армии. В своих воспоминаниях А. П. Родзянко пишет, что он получал донесения о том, что «эстонцы и г-н Иванов стараются провести Балаховича на должность главнокомандующего».

Вообще, с августа главным противником «батьки» в армии стал А. П. Родзянко. Он лично ездил к генералу Марчу и в «очень решительной форме заявил», что он и его армия не потерпят дальнейшего пребывания Булак-Балаховича на ответственной должности. Впоследствии он в резкой форме отверг предложение Н. Н. Иванова примирить его с Булак-Балаховичем.

19 августа по вызову главы британской военной миссии генерала Гофа и главнокомандующего генерала Н. Н. Юденича Булак-Балахович приехал из Пскова в Ревель, где ему было объявлено, что он назначен командиром 2-го корпуса вместо генерала Арсеньева. По мнению английских генералов, польза дела требовала предоставления Булак-Балаховичу большей самостоятельности в Псковском районе действий. Это известие произвело неприятное впечатление на старших чинов армии, и прежде всего на А. П. Родзянко. Последний немедленно устроил совещание начальников частей. Собрание единогласно решило, что с Булак-Балаховичем и со всеми лицами, его окружающими, необходимо покончить, предав их суду. Прибывший на собрание Н. Н. Юденич одобрил высказанные совещанием пожелания. Для ареста Булак-Балаховича и некоторых заранее намеченных лиц А. П. Родзянко отправил в Псков под командой полковника Б. С. Пермикина отряд в составе Талабского, Семёновского и Конно-Егерского полков, и двух бронемашин.

В самом Пскове частей Булак-Балаховича не было: ввиду наступления красных на город все силы были отправлены на фронт и в Пскове оставался только штаб «батьки», разрабатывавший совместно с эстонским командованием операцию на ближайшие дни. Сам Булак-Балахович был полностью уверен в успехе предстоящей операции: «Я намерен был использовать предоставленную мне самостоятельность для немедленного удара по красным, причём я заранее знал о переходе ко мне двух красных полков. Удар этот, по мнению эстонского командования, принимавшего весьма деятельное участие во всей операции, был бы безусловно сокрушительным и отдал бы в мои руки новую большую территорию».