Алексей Кунгуров - Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов

«Осенью 1939 г. советское правительство перешло к оккупации прибалтийских государств. Именно в тот момент, когда я во второй раз прибыл в Москву, я видел, как прибалтийские министры с побледневшими лицами покидали Кремль. Незадолго до этого Сталин сообщил им, что советские войска вступят в их страны».

Эта фраза прекрасно демонстрирует, что так называемые воспоминания Риббентропа подложны если и не полностью, то частично. Почему эти слова попали в книгу воспоминаний? Фальсификаторы знали, что 28 сентября в Кремле был подписан договор о взаимопомощи между СССР и Эстонией. Поэтому авторы воспоминаний Риббентропа и предположили, что немецкая и эстонская делегации могли столкнуться нос к носу. Но первая германо-советская встреча в Кремле состоялась в 22:00, когда эстонская делегация уже находилась в своем посольстве (ровно в это же время там проходило совещание, на котором обсуждались советские предложения). На следующий день Риббентроп обедал в Кремле, а переговоры начались в полночь, в 5 часов утра 29 сентября был подписан договор о дружбе и границе. Договор о взаимопомощи между СССР и Эстонией был подписан несколько ранее — поздно вечером 28 сентября. Так что встреча эстонцев с немцами в Кремле маловероятна.

Но почему Риббентроп пишет о «прибалтийских министрах» во множественном числе? В составе эстонской делегации находился министр иностранных дел Сельтер в сопровождении председателя Государственной думы Улуотса и члена думы Пийпа. Однако в госдеповском сборнике «Нацистско-советские отношения. 1939–1941» опубликована найденная в бумагах помощника статс-секретаря Андора Хенке запись хронологии визита Риббентропа в Москву 27–29 сентября 1939 г. О втором дне пребывания в советской столице сообщается следующее:

«28 сентября 1939 г.

Возобновление переговоров с 15 до 18.30.

Обед в Кремле.

Один акт балета («Лебединое озеро»); Сталин тем временем ведет переговоры с латышами.

Возобновление переговоров в 24.00. Подписание в 5 утра. Затем прием для делегации у посла до 6.30 утра».

Маловероятно, чтобы Хенке спутал эстонцев с латышами, поскольку переговоры с Латвией по вопросу заключения договора начались в Москве только 2 октября (3 октября состоялся первый раунд советско-литовских переговоров). Но такая ошибка легко могла возникнуть в том случае, если бы документы фабриковались несколько лет спустя при подготовке к печати указанного сборника документов. А при составлении мемуаров Риббентропа авторы, вероятно, уже пользовались госдеповским сборником, поэтому в их сознании эстонская делегация благодаря этой ошибке как бы раздвоилась, превратившись в объединенную делегацию прибалтийских министров. Кстати, ошибка о переговорах с латышами перекочевала из мемуаров Риббентропа в сочинения многих западных авторов. Обнаружил ее я и в такой известной книге, как «Взлет и падение Третьего рейха» Уильяма Ширера.

Германия никогда не считала, что СССР оккупировал Прибалтику, но если уж Риббентроп говорит об оккупации, то почему он датирует ее осенью 1939 г., когда сами прибалты стенают, будто подверглись оккупации летом следующего года? Да и о том, что Советский Союз желает разместить на эстонской территории свои военные базы, Молотов проинформировал Сельтера еще 24 сентября, следовательно, этим никак нельзя объяснить усмотренную Риббентропом бледность на лицах «прибалтийских министров». В общем, приходится констатировать, что мемуары Риббентропа «Между Лондоном и Москвой» никоим образом не могут рассматриваться в качестве достоверного источника по вопросам «секретных протоколов» из-за колоссального количества противоречий, ошибок и неточностей. Наоборот, последнее явно указывает на фальсификацию данного сочинения.

Продолжим изучение стенограммы Нюрнбергского трибунала. 21 мая 1946 г. был допрошен в качестве свидетеля Эрнст фон Вайцзеккер, статс-секретарь министерства иностранных дел Германии, то есть первый заместитель Риббентропа в 1939 г. Вайцзеккер происходил из дворянской семьи, отец Эрнста до объединения Германии был премьер-министром королевства Вюртемберг. В 1900 г. будущий дипломат стал офицером военно-морских сил кайзеровской Германии, в 1917 г. награжден железным крестом. В 1920 г. Эрнст фон Вайцзеккер начал работать в министерстве иностранных дел. В 1938 вступил в НСДАП, а также в СС, получив назначение на должность статс-секретаря в министерство иностранных дел, участвовал в заключении Мюнхенского соглашения. В 1943–1945 гг. состоял послом Германии при Папском престоле. В 1947 г. Вайцзеккер был арестован в связи с делом против бывших имперских министров и обвинен в участии в массовых депортациях французских евреев. Несмотря на то, что вина его не была доказана (в общепринятом смысле этого слова), суд приговорил его к семи годам заключения. Но провел в тюрьме Вайцзеккер лишь пять лет, освободился досрочно. Обратимся к стенограмме Трибунала от 21 мая 1946 г. (том XIV)

ЗАЙДЛЬ: Свидетель, пожалуйста, опишите содержание [секретного] соглашения, насколько Вы можете вспомнить его.

ВАЙЦЗЕКЕР: Речь идет об имевшем далеко идущие последствия секретном приложении к пакту о ненападении, заключенному тогда же. Этот документ касался широкого спектра вопросов, так как определял разграничение сфер влияния и повлек установления границ между областями, которые, отходили сфере Советской России и теми, которые попадали в сферу интересов Германии. Финляндия, Эстония, Латвия, Восточная Польша и, насколько я могу помнить, определенные области Румынии, включались в сферу интересов Советского Союза. Все, что находится к западу от этой линии, попадало в германскую сферу интересов. Это секретное соглашение в дальнейшем было уточнено. Позже, или в сентябре или октябре того же года в него были внесены определенные изменения. Насколько я могу вспомнить, существенное изменение заключалось в том, что Литва, или как минимум, большая часть Литвы, переходила в сферу интереса Советского Союза, в то время как на польской территории линия установления границ между двумя сферами интереса очень значительно смещалась на запад.

Я полагаю, что передал Вам суть секретного соглашения и последующего приложения к нему.

ЗАЙДЛЬ: Действительно ли последующее территориальное переустройство польского государства произошло в соответствие с демаркационной линией?

ВАЙЦЗЕКЕР: Я не могу сказать Вам точно, содержалось ли выражение «линия установления границ» в этом протоколе или то была «линия разделения сфер интересов» с указанием срока действия соглашения.

ЗАЙДЛЬ: Но линия была проведена.

ВАЙЦЗЕКЕР: Я припоминаю, что этой линии, когда соглашение вступило в силу, как правило, придерживалась с возможными небольшими отклонениями.