Игорь Князький - Император Диоклетиан и конец античного мира

То, как Лактанций описывает сцену инаугурации новых цезарей, уже не оставляет сомнений в неизбежности грядущих потрясений:

"Созывается сходка воинов, на которой старик Диоклетиан со слезами заявляет, что он немощен, хочет покоя после трудов, передает власть в более сильные руки и избирает других цезарей. Все ждут кого он назовет. Тогда он неожиданно объявляет цезарями Севера и Максимина Дазу. Все ошеломлены… Константин, сын августа Констанция Хлора, стоит рядом, выше других. Воины переговариваются между собой, не изменено ли имя Константину, как вдруг Галерий, на виду у всех, отведя руку назад, из-за своей спины выводит Дазу, с которого уже снята обычная одежда. Все изумляются — кто он? откуда? Никто, однако, не осмеливается выразить неудовольствие, так как все пребывают в замешательстве в связи с переменой власти. Диоклетиан, сняв с себя порфиру, надевает ее на Дазу и снова становится Диоклом." [351] Там же. .

Мрачное предчувствие Диоклетиана в канун отречения от власти, о котором писал Аврелий Виктор, предсказание грядущих бед, сделанное самим августом в разговоре с Галерием, приводимом Лактанцием, причем здесь Диоклетиан заранее снимал с себя вину за будущие плохие события в государстве, все это представляется вполне естественным в действительной ситуации 305 г. Триумф, увенчавший победу семилетней, кстати, давности, не мог скрыть нарастающих сложностей в делах империи, "Эдикт о ценах" не достиг своей цели, приведя, в основном, к противоположным результатам, преследование христианства отнюдь не укрепило империю, даже нарушило единство действий четырех императоров, поскольку Констанций Хлор явно саботировал его в своих провинциях. Наконец, Диоклетиан не мог не предчувствовать, что одно из важнейших его детищ — в плане политическом, несомненно, важнейшее и любимое детище — тетрархия может успешно существовать и действовать при одном-единственном условии: если ее возглавляет Диоклетиан. Увы, трагическое противоречие " между идеальным государственным устройством и жалким несовершенством человека " [352] Солженицын А. И. В круге первом. М., 1990. С. 11. существовало во все времена и просто образцово проявилось после I мая 305 г.

Любимец Галерия Флавий Север II в апреле 307 г. был вынужден покончить жизнь самоубийством, трагически закончил жизнь — то ли отравление, то ли самоубийство — другой его избранник — Макимин Даза в 313 г. Зато Константин и Максенций, коими Галерий пренебрег, довольно быстро провозгласили себя цезарями (306 г.), а через год были уже августами. Старик Максимиан, вопреки предостережениям Диоклетиана, вздумал вернуться к власти… В итоге в 307 г. в империи оказалось пять единовременных августов — Галерий на Востоке, на Западе — Флавий Север, Максенций, Максимиан и Константин. Старшинство Галерия было совершенно формальным и сам он выглядел жалкой пародией на своего славного предшественника Диоклетиана.

Разгоревшаяся между новоявленными августами междоусобная война длилась до 324 г., когда, наконец, сокрушив Лициния (последний выдвиженец Галерия, стал цезарем на Востоке в 308 г.), Константин вновь объединил империю. Справедливо полагая важнейшей причиной многолетней смуты (306–324 гг.) крайне неудачную систему тетрархии, Константин не стал ее восстанавливать, ограничившись лишь возведением в сан цезарей своих сыновей Константина, Константа и Констанция. Август может быть только один.

Трагически сложилась судьба обоих августов предшествующего правления. При этом особого внимания достойно то обстоятельство, что при диаметрально противоположном поведении Максимиан и Диоклетиан пришли к сходному концу.

Геркулий Максимиан, вновь провозгласив себя августом в 307 г., попытался отнять власть в Риме у своего сына Максенция, но в деле этом отнюдь не преуспел и вынужден был покинуть и Рим, и Италию. Тогда он направился в Далмацию к Диоклетиану, где в своем дворце близ Салоны (Сплита) и проживал недавний властитель империи. Максимиан, заручившись поддержкой Галерия, возможно, осознавшего свою явную слабость в роли старшего августа, обратился к Диоклетиану с просьбой вернуться к власти. Ответ Диоклетиана, прославивший его никак не менее, чем преобразование Принципата в Доминат, привел Аврелий Виктор в своих "Извлечениях о жизни и нравах римских императоров";

"Когда Геркулий и Галерий звали его (Диоклетиана) вернуться к власти, он, точно отстраняясь от какой-то чумы, ответил им: "О, если бы вы могли посмотреть на выращенные моими руками в Салоне овощи, вы бы сказали, что (мне) этого никогда не следовало бы делать" [353] Аврелий Виктор. Извлечения о жизни и нравах, XXXIV, 6. .

В 308 г. Максимиан был вынужден вновь сложить с себя полномочия августа, кои он так неудачно пытался вернуть. Теперь он нашел приют у Константина. Однако неугомонность, терзавшая Максимиана, похоже, больше старческих недугов, толкнула его на попытку отобрать власть у Константина, бывшего к тому же его зятем, Тот безжалостно подавил мятеж тестя. Максимиан либо покончил с собой, либо был убит воинами Константина, овладевшими в 310 г. его последним оплотом — Массилией (совр. Марсель).

Пока был жив Галерий Диоклетиан благополучно проживал в Салоне, а его жена и дочь находились в Никомедии. Валерия, дочь Приски и Диоклетиана с 293 г. была женою Галерия. Однако, когда весной 311 г. Галерий скончался, Приска и Валерия оказались во власти Максимина Дазы, того самого молодого полуварвара, на которого шесть лет назад Диоклетиан лично надел императорскую порфиру. Даза, завороженный красотой и богатством Валерии, оставил свою жену и потребовал от дочери Диоклетиана вступления в брак, но она гордо отказала ему. Тогда Максимин Даза велел конфисковать имущество вдовы Галерия, подверг истязаниям близких ей людей, а саму ее вместе с матерью приказал взять под стражу [354] Федорова Е. В. Люди императорского Рима. С. 254. .

Валерию, Приску и Кондидиана — незаконного сына Галерия, усыновленного Валерией, — держали под стражей в какой-то сирийской деревушке (Максимиан Даза правил в Египте и Сирии). Диоклетиан просил напрасно облагодетельствованного им варвара вернуть ему жену и дочь, но просьба его осталась без внимания. Это означало, что с утратой политической власти Диоклетиан не мог рассчитывать хотя бы на сохранение нравственного авторитета. Теперь у стареющего отставного императора не могло остаться иллюзий, как на самом деле к нему относятся те, кого он сам привел к высшей власти.

Впрочем, собственные судьбы неблагодарных его преемников также были трагичны. В августе 313 г. разгромленный Лицинием (его Галерий сделал цезарем в 308 г.) Максимин Даза то ли сам покончил с собой, то ли был убит. Владыкой Востока стал Лициний. При нем Валерия, Приска и Кандидиан оказались вновь в Никомедии, где поначалу Лициний принял мать и дочь Диоклетиана так, как должно было принимать людей такого высочайшего сана. Вскоре, однако, заподозрив ни в чем неповинного Кандидиана в императорских амбициях (если даже тот и не имел амбиций, то само его происхождение давало право мнительному Лицинию предполагать таковые — каждый ведь по себе об окружающих судит), Лициний велел его убить.