Алексей Фомин - Война с продолжением

Как уже отмечалось, 24 октября приказом Алленби был установлен порядок управления «оккупированными вражескими территориями» в Сирии и Палестине, которые делились на оккупационные зоны: Южную — английскую (Палестина), Северную — французскую (прибрежная полоса Сирии до города Александретты включительно) и Восточную — арабскую (внутренние районы Сирии с городами Дамаск, Хама, Хомс и Алеппо). По настоянию Фейсала, Алленби отказался включить во французскую зону районы Баальбека, Хасбейи и Рашийи (долина Бекаа), хотя эти территории не только по соглашению 1916 года входили в «синюю» зону, но и относились Северной (французской) зоне согласно первоначальному приказу Алленби [190] RS, Vol. 1. Clayton to Foreign Office. 30/10/1918. P. 215–216. . Французские протесты по этому поводу Алленби проигнорировал [191] Du Hays, le général. Op. cit. P. 40. . При всем этом Алленби писал начальнику британского Генштаба Г. Вильсону: «Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь французам, особенно на тех территориях, где их интересы считаются преобладающими, но враждебность по отношению к ним только увеличивается, а не уменьшается [192] RS, Vol. 1. Allenby to H. Wilson. 22/12/1918. P. 251. ».

В число территорий, где «французские интересы считались преобладающими», входила и Киликия — область к северу от Сирии до гор Тавра. К моменту заключения перемирия она, как и Мосул, еще не была оккупирована войсками Антанты. Между тем французы придавали ей столь большое значение, что уже в начале ноября заключили за спиной англичан соглашение с Италией о разграничении оккупационных зон в этом районе. Область итальянских интересов, где пока еще не было ни одного итальянца, располагалась к западу от Киликии. По соглашению граница между французской и итальянской зонами должна была пройти по реке Ламос к западу от города Мерсина. Командующий итальянскими силами в Эгейском море получил из Рима указание учитывать это соглашение в своих действиях [193] DDI, Ser 6. Vol. 1. № 45, Sonnino a Elia. 7/10/1918. P. 22–23. . Между тем в официальное распределение оккупационных зон изменения, касающиеся Киликии, были внесены лишь после того, как в декабре Алленби, ненадолго посетив Константинополь, заключил с великим визирем Тевфик-пашой секретное соглашение, по которому, согласно статье 7 Мудросского перемирия, войска Антанты оккупировали часть Южной Анатолии и Киликию (дополнительные десять условий к Мудросскому перемирию). В начале января англичане заняли города Урфу, Айнтаб (Газиантеп) и Мараш [194] Шамсутдинов A.M. Указ. соч. C. 24. , а французские «войска Леванта» вступили в Мерсину и Адану. Таким образом, под английский контроль переходили дополнительные земли, на которые претендовала Франция. После этого Киликия (Аданский вилайет) стала именоваться Северной зоной, а ливанское и сирийское побережье было переименовано в Западную зону. Гражданская власть в Киликии передана французам на тех же условиях, что и на побережье [195] Gontaut-Biron R. Op cit. Р. 1922. Р. 65. . Главным администратором Северной зоны с резиденцией в Адане был назначен французский полковник Э. Бремон [196] Du Hays, le général. Op. cit. Т. 1. Р. 159. . Для Италии никаких оккупационных зон не предусматривалось. Районы Урфы, Мараша и Айнтаба не вошли во французскую оккупационную зону, а управлялись командованием британского Пустынного Кавалерийского корпуса ( Desert Mounted Corps ), располагавшимся в Алеппо, и, по сути, составляли пятую оккупационную зону, никак, однако, не обозначенную [197] Moumjian G.K. Cilicia under French Mandate, 1918–1921. http://www.armenian-history.com/Nyuter/HISTORY/G_Moumdjian/Garabet_M._Cilicia_under_French_mandater_1918_1921.htm. . Центральная Анатолия с городом Сивас, входившая в «синюю» зону по соглашению Сайкса — Пико, осталась свободной от всякой иностранной оккупации.

Как французские, так и арабские власти в своих оккупационных зонах подчинялись Генеральному штабу британского экспедиционного корпуса. Тем самым создавалось определенное двоевластие. Верховная военная власть на всех «оккупированных вражеских территориях» принадлежала Алленби и его штабу, в то время как гражданская власть на побережье и в Киликии принадлежала французской администрации, во внутренних районах Сирии — арабской, а в Палестине — английской. И французы, и Фейсал имели поводы для недовольства. При их явной взаимной неприязни такая ситуация ставила англичан в положение арбитра, которое они могли использовать к собственной выгоде. Англичане постепенно начали переориентировать свои старые связи с арабскими лидерами на новые задачи, связанные с максимальным ограничением французской активности на Ближнем Востоке. Вместе с тем они не собирались сводить эту активность к нулю, чтобы не вызвать чрезмерного отчуждения Франции и сохранять у арабов потребность в британском покровительстве. 7 ноября от имени правительств Великобритании и Франции была опубликована процитированная выше декларация. Прежде всего, она была призвана исправить тяжелое впечатление, которое произвело на арабов опубликование соглашения Сайкса — Пико в начале 1918 года. Британский «гражданский комиссар» ( civil commissioner ) в Месопотамии Арнольд Вильсон впоследствии отмечал, что это отчасти удалось, так как арабы стали воспринимать декларацию как акт пересмотра тайных договоров [198] Zeine Zeine N., Op. cit. Р. 47–48. . Кроме того, с ее помощью англичане продолжили «размывание» соглашения Сайкса — Пико, начатое еще весной 1917 года.

К концу 1918 года во Франции так же остро, как и в Великобритании, встал вопрос о послевоенной внешнеполитической стратегии и о месте в ней ближневосточного региона. Центральное место в общественном мнении, безусловно, занимала судьба побежденной Германии. Давние реваншистские настроения слились со свежими переживаниями военного времени и миражами грядущей европейской гегемонии. Желание отбросить Германию за Рейн и обложить ее драконовскими репарациями было чрезвычайно сильно и, казалось, находило поддержку по другую сторону Ла-Манша, где одним из главных предвыборных лозунгов Ллойд Джорджа было утверждение, что «за все заплатят боши». В этих условиях «колониальная партия», кровно заинтересованная в экспансии на Востоке, чувствовала опасность, что французские интересы в Османской империи могут затеряться на фоне европейских проблем и будут принесены им в жертву. Клемансо проявлял мало интереса к ближневосточным делам. Поэтому была начата систематическая кампания с целью превратить Сирию во «вторую Эльзас-Лотарингию» (то есть уравнять по важности эти два вопроса в глазах общественного мнения).

Поль Камбон, французский посол в Великобритании, еще 9 октября так описывал ситуацию: «Сирийские дела заставили всех в Париже потерять голову, и притом совершенно напрасно, так как англичане никогда не пытались уклониться от данного ими слова. Самое забавное заключается в том, что в течение многих лет мы не сделали ничего хорошего в Сирии. Получив самые выгодные концессии, наши деловые люди их продали немцам; придавая большое значение нашему католическому протекторату, мы его не использовали. Мы совершенно неумело вели себя с арабами, которые составляют там две трети населения и сегодня имеют за собой победоносные армии шерифа Мекки. Нет такой глупости, которую бы сейчас не совершали. В газетах, в кулуарах Палаты, в Совете Министров опять говорят об аннексии или о протекторате, хотя эти слова уже поднимают арабов. С ними необходима такая ловкость ( dextérité ), на которую наши политики не способны. К несчастью, Клемансо совершенно не интересуется Востоком: "Это все из области литературы", — сказал он моему брату [199] Имеется в виду бывший посол в Германии Жюль Камбон. . Но поскольку в правительстве именно он, мы готовимся к большим неприятностям и сильным разочарованиям» [200] Cambon P. Correspondence. 1870–1924. Т. 3. Р., 1946. Р. 276. .