Алексей Фомин - Война с продолжением

Итак, англичане быстро определили, какую пользу может им принести предполагаемая межсоюзническая комиссия на Ближнем Востоке. Для французов это тоже не было тайной, и Ллойд Джордж попытался использовать данное обстоятельство для ловкой дипломатической интриги с элементом шантажа. 27 марта вопрос о комиссии обсуждался в «Совете четырех». Ллойд Джордж пробовал возражать против ее отправки, мотивируя это тем, что она вызовет только лишнюю задержку в принятии решения, создаст новые проблемы и окажется неспособной дать адекватную информацию из-за скрытного характера мусульман. Вильсон, тем не менее, настаивал на посылке комиссии. Клемансо согласился с президентом и поспешил перевести дискуссию на вопрос о Рейне [305] Mantoux P. Op. cit. Т. 1. Р. 50–51. . Все это происходило на фоне резкого обострения споров вокруг Германии после «Меморандума из Фонтенбло» от 26 марта. В своей записке, адресованной Клемансо, (в ответ на возражения последнего против «Меморандума»), Ллойд Джордж почти прямо указывал, что судьба Сирии зависит от принятия Францией британских условий мира с Германией, но при этом не дал никаких конкретных разъяснений [306] Ллойд Джордж Д. Указ. соч. Т. 1. С. 361–362. .

В следующий раз вопрос о формировании комиссии снова поднимался на «Совете четырех» 11 апреля. Ллойд Джордж и Клемансо заявили Вильсону, что хотят согласовать свои позиции друг с другом, прежде чем посылать комиссию. Вынудив Клемансо согласиться на комиссию, Ллойд Джордж, очевидно, затем намекнул ему, что есть еще возможность решить все вопросы на двусторонних переговорах. Клемансо понимал, что посылка комиссии в страну, фактически подконтрольную Фейсалу, может похоронить все надежды на французский мандат, и действительно предпочитал согласовать позиции с британским коллегой. Но согласование позиций свелось к посредничеству Ллойд Джорджа между Клемансо и Фейсалом. Последний пытался установить прямой контакт с Клемансо, но делал это явно лишь для зондажа ситуации и демонстрации доброй воли перед своими британскими покровителями. Клемансо отказывался встречаться с эмиром один на один и требовал присутствия английских и американских представителей [307] Cambon P.Correspondence. 1870–1924. Т. 3. Р., 1946. Р. 320. . Разговор Фейсала с Клемансо состоялся только 14 апреля. Французский премьер-министр сообщил эмиру, что французские войска якобы должны вскоре заменить британский контингент в Сирии. Эмир стал категорически возражать против этого, но Клемансо заявил, что отказ от посылки войск в Сирию был бы «национальным унижением для Франции [308] Zeine Zeine N., Op. cit. Р. 80. . Но, несмотря на столь очевидное различие во мнениях с Фейсалом, Клемансо счел нужным продемонстрировать англичанам свою «добрую волю». Оба лидера договорились зафиксировать свое благожелательное отношение друг к другу в форме обмена официальными письмами.

Обмен действительно состоялся, но в несколько странном виде. Тон писем вполне доброжелателен, но их авторы говорили о совершенно разных вещах. 17 апреля Клемансо писал Фейсалу о готовности Франции «признать право Сирии на независимость в форме федерации местных автономий в соответствии с традициями и желаниями ее жителей». Франция готова была оказать в этом Сирии «моральную и материальную помощь», главным образом путем отправки советников. 21 апреля Фейсал в ответ поблагодарил Клемансо за его согласие отправить в Сирию межсоюзническую комиссию, призванную выявить пожелания местного населения. Он закончил письмо словами: «Я уверен, что народ Сирии будет знать, как выразить Вам свою благодарность», и ни словом не упомянул, что ждет от Франции какой-либо помощи [309] DBFP, Ser. 1, Vol. 4, Correspondence FeisaI–Clemenceau, April — May, 1919. P. 251–253. . Характерно, что, говоря о населении Сирии, Клемансо применял форму множественного числа ( les populations ), а Фейсал — единственного ( the people of Syria ). Уже этот грамматический нюанс показывает всю разницу во взглядах двух политиков на страну, о которой шла речь. Эти письма можно отнести к наиболее курьезным дипломатическим документам того периода. Согласно разъяснениям, которые П. Камбон дал Керзону в середине мая, переписка происходила следующим образом. Клемансо написал свое письмо и, не оформляя его официально, направил Фейсалу с запросом, каков будет ответ. Фейсал также неофициально направил Клемансо ответ, где открыто излагались его политические требования. Этот документ попал к советнику Пишона и руководителю комитета «Французская Азия» Роберу де Кэ (ему, очевидно, было поручено вести контакты с эмиром). Де Кэ отверг предложенный эмиром текст и потребовал, чтобы тот написал новый. Фейсал написал письмо, содержание которого изложено выше. Оно, очевидно, дошло до Клемансо, но не устроило его [310] DBFP, Ser. 1, Vol. 4. Unnumbered. Curzon to Balfour. 26/05/1919. P. 253. , и Клемансо так и не отправил официально свое письмо эмиру. Таким образом, оба письма были написаны и прочитаны адресатами, но официально зарегистрированы не были и никого ни к чему не обязывали. При этом Клемансо в разгар спора с Ллойд Джорджем о Сирии (о чем речь ниже) представлял эти письма как свое полноценное соглашение с Фейсалом.

В изложении Фейсала история его переговоров с Клемансо выглядит не менее туманно. По возвращении в Дамаск в беседе с политическим советником Алленби генералом Клейтоном он подтвердил, что «по совету Лоуренса» заключил с Клемансо устное соглашение, в котором признавал французский мандат при условии «независимости» Сирии (очевидно, речь шла о самоуправлении) [311] Zeine Zeine N. Op. cit. P. 86–87. . Об условиях этого «устного соглашения» мы можем судить только по рекомендациям, составленным при участии Лоуренса для переговоров Фейсала с Клемансо. Предполагалось установление в Сирии французского мандата на условиях, похожих на положение Египта по отношению к Великобритании. Ливан и, возможно, область друзов должны были получить автономию [312] Nevakivi J., Op. cit. Р. 142. . Но Фейсал признался, что никогда не хотел выполнять это соглашение и выступал против любого вмешательства Франции в сирийские дела. Он предпочел бы британский мандат, если бы знал, что англичане пойдут на это [313] Zeine Zeine N. Op. cit. Р. 86–87. .

К 25 апреля Клемансо и Ллойд Джордж так и не договорились между собой по сирийской проблеме, но в этот день Ллойд Джордж заявил, что английское правительство твердо решило не принимать мандата на Сирию, что Фейсала в Сирии поддерживают «не все» и что для Англии «дружба Франции стоит десяти Сирий». Ллойд Джордж явно давал понять Клемансо, что он не возражает, чтобы Франция «забрала» Сирию в обмен на какие-то уступки. Вильсон заметил, что он тоже не хочет этого мандата для США, но что комиссию следует послать, чтобы не отступать от принципов Лиги Наций. Клемансо заявил, что он не хотел бы отправлять комиссию до прибытия в Париж германской делегации [314] Ibid. Р. 228–229; 378–379. . Очевидно, он хотел заморозить сирийский вопрос до окончания выработки мирного договора с Германией, чтобы не дать Ллойд Джорджу играть на заинтересованности Франции в обеих проблемах. К этому времени уже несколько утихли страсти вокруг «Меморандума из Фонтенбло» и началась выработка условий мира с Германией на основе отказа Франции от границ на Рейне в обмен на англо-американские гарантии. На заседаниях «Совета четырех» Клемансо старался не поднимать ближневосточных проблем, чтобы не помешать очень деликатным (и чаще всего неофициальным) переговорам вокруг Германии. И вместе с тем он сознательно держал открытым вопрос о посылке комиссии, чтобы превратить свое согласие на ее отправку в рычаг воздействия на Ллойд Джорджа и Вильсона. Так продолжалось вплоть до вручения текста договора немцам 7 мая.