Алексей Фомин - Война с продолжением

С точки зрения практического решения ближневосточных проблем весь 1919 год прошел практически бесплодно. За это время не было написано ни одного параграфа будущего мирного договора с Турцией, несмотря на обилие предлагавшихся вариантов и проектов. Значение этого периода в другом. В 1919 году определилось место ближневосточных проблем в общем комплексе вопросов, связанных с формированием новой системы международных отношений, а также среди приоритетов внешней политики Великобритании и Франции.

Восточный вопрос как дипломатическая проблема, казалось бы, был отчасти оттеснен в это время на второй план. Великие державы дожидались решения Америки по предложенным ей мандатам, используя это время для укрепления своих позиций в Османской империи, а также занимаясь другими важными международными проблемами — определением границ между государствами Центральной и Южной Европы и борьбой с революционным движением. Именно на 1919 год пришлась наивысшая точка революционного подъема в Европе, что при наложении на общее состояние послевоенной разрухи и многочисленные этнические конфликты, связанные с неопределенностью новых границ (в Македонии, в Верхней Силезии, в Тешене, в Галиции и т. п.), создавало картину всеобщего «европейского хаоса». 1919 год стал решающим этапом гражданской войны в России. На фоне всего этого национальное движение в Турции еще не казалось руководителям стран Антанты проблемой первостепенной важности. Летом 1919 года оно только начинало привлекать к себе внимание, вначале, правда, как партизанская война против греков. Вместе с тем, еще не выявились основные факторы, ставшие главной причиной англо-французских противоречий в послеверсальский период. Еще не встал во всей своей остроте репарационный вопрос. Борьба с революцией требовала общих усилий союзников. Одним словом, преобладали факторы, способствовавшие скорее англо-французскому сотрудничеству, а не углублению разногласий между двумя державами. Однако уже в это время обе державы-победительницы предпринимают определенные шаги к укреплению своих позиций на будущее.

Если ситуация в Анатолии пока еще мало беспокоила Париж и Лондон (хотя французы к концу года начали присматриваться к Кемалю как к возможному партнеру), то сирийский вопрос в 1919 году, безусловно, занимал первое место среди всех ближневосточных проблем. К началу мирной конференции англичане испытывали большое искушение или вовсе выдворить французов из страны, или свести их присутствие к минимуму, ограничив некоторыми прибрежными территориями. Мысль о необходимости избавиться от соглашения Сайкса — Пико рефреном звучала в британских дипломатических документах. Вскоре, однако, выяснилось, что французы не намерены так легко сдавать своих позиций, пусть даже основанных лишь на «клочке бумаги». Тогда англичане сосредоточились на территориальном вопросе, поскольку действительно ключевое значение для них имела проблема транспортировки мосульской нефти к Средиземному морю. Комиссия Кинга-Крейна была использована ими как средство давления на французскую сторону. Большие надежды возлагались также на «посредничество» между арабами и французами. Но жесткая позиция эмира Фейсала, вообще не желавшего иметь дело с Парижем, а также французов, считавших эмира британским агентом, потребовали четкого выбора, который был сделан в пользу Франции.

В 1919 году политические решения по ближневосточным делам были очень слабо связаны с реальной ситуацией на месте. К советам людей, знакомых с обстановкой, прислушивались только тогда, когда эти советы соответствовали общей политической линии, определенной в кабинетной тиши (как произошло, например, с установлением «линии Мильна»). Аналогичная картина наблюдалась и в арабских землях. Ноябрьская декларация 1918 года громогласно объявила, что «пожелания населения» будут учитываться при решении судьбы арабских земель. Однако когда выяснилось, что население в первую очередь не желает видеть французов в Сирии, а сионистов — в Палестине, это мнение было проигнорировано, несмотря на предупреждения с мест об опасности произвольных решений.

Во Франции ближневосточные проблемы играли явно периферийную роль по отношению к германским, несмотря на все старания «колониальной партии». Клемансо легко соглашался на пересмотр многих положений соглашения Сайкса — Пико и в то же время вел упорную борьбу за каждое слово в будущем Версальском договоре. Но в вопросе о Сирии — главной цели французской экспансии — голос «колониальной партии» был достаточно силен, чтобы даже Клемансо твердо защищал французские позиции, иногда рискуя публичным разрывом с англичанами. Французская политическая система делала руководство страны в сильной степени зависимым от общественного мнения, то есть от лоббистской деятельности экономически заинтересованных группировок, проводником влияния которых в значительной степени был министр иностранных дел С. Пишон. Даже Клемансо прекрасно понимал, что он сможет оставаться у власти только пока сумеет доказать общественному мнению, что он достаточно усердно и эффективно защищает интересы Франции как в германском, так и в сирийском вопросах. И на этом поприще ему удалось добиться определенных успехов — в частности, вынудить Великобританию покинуть Сирию и Киликию без всяких дополнительных условий.

Английская политическая система обеспечивала правительству большую свободу во внешней политике, чем французская, поскольку британское правительство всегда опирается на большинство в законодательном органе. Гораздо большее значение имели разногласия внутри самого кабинета. Например, в мае 1919 года практически каждый из важнейших министров имел свою программу по турецкому вопросу. Но именно эта разноголосица позволила Ллойд Джорджу фактически монополизировать внешнюю политику в конце 1918 — начале 1919 года. Поэтому после отъезда Ллойд Джорджа в Лондон Клемансо, используя про- французские настроения Бальфура, стал фактически руководить работой конференции. К осени, однако, значительно усиливается роль лорда Керзона во внешнеполитических делах, что в перспективе не раз будет приводить к определенному раздвоению английской политической линии.

Из всех проблем, связанных с нетурецкими частями Османской империи, наибольшее значение для Великобритании имел безраздельный контроль над Палестиной (по возможности расширенной), где проводником британской политики должны были стать сионисты, а также доступ к нефтяным богатствам Мосульского района, что ставило вопрос об удобных транспортных маршрутах от Мосула к Средиземному морю. Эти маршруты первоначально предполагалось проложить по чисто британской зоне (с чем связаны территориальные споры вокруг Тадмора и ряда других мест), но затем было решено достичь договоренности с французами о транзите через их подмандатную территорию.