Дмитрий Иловайский - Киевский период. Часть 1

Что касается до рассказа о погружении ризы Богородицы в море и восставшей потом буре, которая разметала суда Руссов, то в этом случае продолжатели Феофана и Амартола, по всей вероятности, смешали нападение Руси 860 года с преданием об осаде Константинополя Аварами в 626 году, во время войны императора Ираклия с персидским царем Хозроем. Это предание также повествует, что патриарх взял ризу Богоматери из Влахернского храма и с торжественным крестным ходом погрузил ее в Золотой Рог; после чего восстала страшная буря, которая уничтожила ладьи славян, союзников Авар, и так устрашила Аварского кагана, что он снял осаду. (См. у Миня в его Patrologia graeca. t. CLXII — De Abarum et Persarum adversus Byzantium inursione sub Heraclio imperatore deque eorum Deiparae intercedente, turpi recessu. Также Chronicon Paschale и Cedrenus). По поводу этого избавления от Авар, конечно, была сочинена церковная греческая песнь «Взбранной воеводе победительная», а не по поводу избавления от Руси в 860 г., как некоторые думали. То же предание о погружении в море ризы Богородицы и внезапной буре, устрашившей неприятеля, повторяется по поводу нападения на Константинополь, во время иконоборства. (См. Поли. Собр. Рус. Лет. т. VI. на стр. 358 Сказание диакона Александра о Царь-граде и т. VII. Воскреси, летоп. под 1204). По этому вопросу см. Попадопуло-Керамевса «Акафист Божией Матери, Русь и патриарх Фотий». (Визант. Времен. X. Вып. 3–4. СПб. 1903). Он пытался доказать, что сей Акафист все-таки относится к нашествию Руси 860 года и сочинен Фотием, но его доказательства неубедительны. Возможно, что последнюю обработку свою Акафист получил при патр. Фотии после нападения Руси. В VII томе «Средневековой Библиотеки», изд. Сафою (Paris, 1894), напечатан анонимный византийский хронограф Συνοψιξ Χεονιχη). Здесь находим рассказ о нападении Авар на Царьград в 626 г. — рассказ, сходный отчасти с хроникой Манассии, XII века. У последнего упоминаются при сем лодки-однодеревки Тавроскифов, а в помянутом хронографе — «русские однодеревки» (Ρωσιχα μονοζλυα). Он прибавляет, что в память именно этого нападения 626 года сочинен гимн Богородице, т. е. «Взбранной воеводе».

Относительно крещения Руси в эту эпоху имеем разные свидетельства: a. Fotius — Encycilia eoistola ad archiepiscopales per Orientem obtinentes (cm. Baronii Annales Eccl XIV., Comment. Acad Scient. Petrop. VI. и Шлецера II. 40). b. Ordo dispositus per imp. Leonem Sapientem (Codini de Officiis), с Constantinus Porphirogenbitus — De vita Basilii (Ed. Bon. Theophanes continuatus). d. Cedrenus. e. Zonaras. f. Glycas. g. Anonymus Bandurii (Imper Orient Animadversiones in librum Const. Porphyr. II. 112–116). h. Русская летопись по Никонову списку. Свод разных свидетельств см. в особенности у архим. Макария в «Истории христанства в России до Владимира», стр. 261 перв. издания и далее, и у Куника — Die Berufung der Schwedishen Rodsen. II. 355 и далее. Пр. Голубинского «История русской церкви». Т. I. Второе изд. М. 1901. Наиболее достоверным источником в данном случае мы считаем современное послание Фотия. Затем имеет значение свидетельство императора Льва Философа, который в своем Порядке митрополий, подчиненных Константинопольскому патриарху, на 61-м месте ставит Русь (Ρχοοια), рядом с Аланией (см. Ю.А. Кулаковского о начале христианства у Алан. Зап. Одес. Общ. XX. 1897). Свидетельство Константиаа Багрянородного уже имеет легендарную примесь. Он рассказывает о чуде с Евангелием: присланный греками архиепископ по требованию неверной Руси положил в огонь Евангелие, которое осталось невредимо, и тогда только Русь уверовала. Кедрень, Зонара и Глика вкратце передают известие, заимствованное у Константина. То же известие с прибавлением новых легенд является в позднейшей передаче у Анонима Бандури. Вот его содержание: Русское посольство посещает Рим, и, возвратясь, предлагает своему князю принять католическую религию. Но бояре советуют ему послать еще в Константинополь, чтобы посмотреть греческое блогослужение. Князь отправляет туда тех же четырех мужей. Они поражены красотою Св. Софии и патриаршим служением и по возвращении в отечество отдают предпочтение Греческой вере перед Римскою, князь обращается к императору Василию Македонянину с просьбою прислать епископа для крещения народа и наставления в вере. Император посылает епископа с двумя товарищами, Кириллом и Афанасием. Они начинают учить народ и устрояют для него славянскую азбуку. Затем следует чудо с Евангелием, положенным в огонь. Эти легенды встречаются и в русских летописях, но раздельно: посольство для испытания веры отнесено к Владимиру; а чудо с Евангелием, занесенное в Никонов свод, связано с крещением Руси, нападавшей на Царьград в 860 году. С этим первым крещением Руси некоторые ученые связывали чудесные события, заключающиеся в жизнеописаниях двух греческих епископов, Георгия Амастрийского и Стефана Сурожского. (См. о том Куника Die Berufung.) Но потом исследованиями о сих житиях проф. Васильевского эти события приурочены к первой половине IX века. См. также диссертацию А.А.Васильева «Византия и Арабы». СПб. 1902. Он касается первого крещения Руси, причем полемизует с проф. Голубинским.

Соображения о начале русского христианства в Крыму и на Тамани, о происхождении Славянской Кирилло-Мефодиевской письменности и вообще об отношении Русской начальной истории к Болгарской см. в моих исследованиях: «О славянском происхождении Дунайских Болгар» и «Русь и Болгаре на Азовском поморье» (Разыскания о начале Руси).

Constantini Porphirogeniti de administrando imperio. cap. IX. Константин приводит две параллели в названии порогов: русские и славянские. К первым он относит Ульборси, Айфар, Варуфорос, Леанти и Струвун, ко вторым — Островунипраг, Неясыть, Вульнипраг, Веручи и Напрези. Кроме того, два порога имеют общее название, т. е. без параллели: Есупи и Геландри. Долгое время историки и филологи пытались объяснять русские названия из Скандинавских языков. (Напр., см. о Днепровских порогах в «Исследованиях» Лерберга). Но в настоящее время, когда мы убедились, что около тех же мест обитали племена Болгарские, нам сделалось понятным происхождение двух параллелей: первая, или древнейшая, принадлежит собственно Руси, а вторая — Болгарам-Угличам. (См. «Еще о Норманизме» и другие мои статьи по Варяжскому и Болгарскому вопросу в Розыск, о начале Руси ). Около Днепровских порогов были находимы золотые византийские монеты, которые восходят до VI века включительно (О древностях Южн. России. Гр. Уварова); что ясно свидетельствует о давних сношениях Днепровской Руси с Греками и указывает на ту древность, к которой могут быть отнесены русские названия порогов.

Относительно плавания Руси из Киева в Тавриду и на Тамань см. статью проф. Бруна «Следы древнего речного пути из Днепра в Азовское море». (Зап. Од. Об. т. V).

Что касается до русских лодок-однодеревок (μονοζυλα у Конст. Б), то, я полагаю, название это вводило доселе в некоторое недоразумение. Нет никакого вероятия, чтобы то были действительно лодки, выдолбленные только из одного дерева: на русской ладье помещалось по меньшей мере 50 человек, кроме груза (а по некоторым, напр., арабским известиям, до 100 человек); она могла ходить не только по рекам, но и по морю. Несомненно, однако, что она имела свою особую конструкцию и гораздо меньшие размеры сравнительно с греческими судами. Может быть, основу ее действительно составляло одно дерево, отчего и произошло ее греческое название. Это название, может быть, относилось к малым ладьям; ибо флот Руссов состоял из больших и малых ладей. О последнем свидетельствует византийский писатель XI века Пселл (Bibliotheca Grecca medii aevi. Ed. Sathas. v. IV. p. 144).