Христофор Манштейн - Записки о России генерала Манштейна

Волынский был умен, но и чрезмерно честолюбив; гордый, тщеславный, неосторожный, он был склонен к интриге, на всю жизнь свою слыл за неугомонного человека. Несмотря на эти недостатки, которых он не умел даже скрывать, он достиг высших должностей в государстве. Он начал с военной службы, в которой дослужился до генерал-майора. Отказавшись от военных занятий, он занялся гражданскими делами. Еще при Петре I его посылали в Персию в качестве министра. Он был вторым уполномоченным на Немировском конгрессе; а спустя два года по смерти графа Ягужинского, умершего к концу 1736 г., Волынский получил его должность кабинет-министра. Но здесь он не мог долго удержаться, не рассорившись с графом Остерманом, который в своих сослуживцах терпеть не мог ума. Навлекши на себя еще гнев герцога Курляндского, он не мог кончить иначе, как несчастливо.

Граф Бестужев, который, как увидим, играл главнейшую роль в России, заменил Волынского в должности кабинет-министра. Он был приятелем Бирона, а так как Бирону непременно нужно было в Кабинете такое лицо, которое было бы вполне предано его интересам, то он и предпочел Бестужева всем, кто бы мог иметь право на это место.

Между петербургским и шведским дворами продолжались мелкие ссоры. Россия не была довольна союзом Швеции с Портою и запретила вывоз хлеба из лифляндских портов. А в Швеции убийство Цинклера продолжало волновать умы. Стокгольмская чернь подняла бунт и пыталась уже разграбить дом русского министра, но дело ограничилось разбиеним нескольких окон. Народ кричал, что действует по внушению души Цинклера.

На шведском сейме споры не прекращались. Это собрание разделялось на две партии: одна называлась шляпами и состояла почти из всего дворянства, офицеров армии и нескольких сенаторов, — эта партия требовала войны. Другая, с королем во главе, состояла из лиц известных лет, знакомых с силами России; она желала, чтобы мир продолжался; ее прозвали колпаками. Обе партии были крайне раздражены друг против друга. Граф Бестужев, брат кабинет-министра, нашел довольно людей, которые сообщали ему все самые секретные решения. Все эти сведения он передал своему двору, который сделал необходимые распоряжения для начала войны, в случае нужды.

Шведский посланник при петербургском дворе, г. Нолькен, много содействовал тому, что в партии шляп увеличилось желание начать войну тем, что в своих донесениях указывал на совершенное расстройство армии после турецких походов; он извещал также, что полки составлены из одних молодых людей, которые едва умеют обращаться с своим оружием, и что во многих полках не доставало одной трети до комплекта [18] Шведский сенат обвиняли в том, что он отправил к Нолькену обратно его подлинные рапорты, с приказанием писать из Петербурга только то, что ему предписано было. ( Прим. авт .). .

Однако эти сообщения были совершенно лживы. За исключением полков, вернувшихся из Очакова, где они содержали гарнизон, русская армия была в полном комплекте, и едва ли не в лучшем порядке, нежели до войны; а полки, составлявшие армию фельдмаршала Ласи, очень мало потерпели.

Весь этот год прошел в переговорах. Французский король предлагал себя в посредники и желал примирить Швецию с Россией; но враждебное чувство шведов не могло быть успокоено; они хотели войны, а между тем не делали никаких надлежащих приготовлений. Накануне разрыва с такою могущественною державою, какова Россия, шведы располагали в Финляндии только весьма малочисленным войском, так как они вызвали обратно то, которое выслали было туда в 1738 г., а в складах этой провинции находилось только ничтожное количество провианта. Поступая совершенно иначе, Россия приняла все необходимые меры для доброй встречи шведов, в случае их нападения. Выборгский гарнизон увеличили несколькими полками, магазины наполнили, и занялись приведением флота в надежное состояние.

В июле месяце фельдмаршал Миних в сопровождении наследного курляндского принца отправился в Кронштадт для обозрения укреплений и для совещания с адмиралами насчет операций, которые могли бы привести в действие флот и галеры в случае разрыва. В кронштадтский гарнизон отрядили 10 тыс. человек пехоты; их употребили на работы над укреплениями и на новой верфи; их же назначено посадить на суда, если бы война была объявлена.

По возвращении его с этой поездки, Миниху поведено отправиться в Выборг, Кексгольм и Шлиссельбург для обозрения как укреплений в этих городах, так и границ Финляндии. Курляндский наследный принц и в этих поездках сопровождал Миниха. Будучи в Шлиссельбурге, принц, конечно, не мог себе представить, что через несколько месяцев эта крепость послужит тюрьмою для его отца со всем семейством.

Рождение принца Иоанна — Болезнь императрицы — Принц Иоанн объявлен великим князем и наследником — Герцог Курляндский обретает себе регентство — Кончина императрицы.

1740 г.

24-го августа принцесса Анна разрешилась от бремени сыном, который при крещении был назван Иоанном. Это событие чрезвычайно радовало императрицу; тогда же она объявила, что новорожденный будет ее сыном, взяла его от родителей и поместила его в покое подле своего.

До сих пор все шло по желанию императрицы, но наступил и конец ее благополучию. К концу сентября месяца она захворала припадком летучей подагры, отчего императрица и в постель не ложилась, а из окружающих никто не беспокоился. Но в несколько дней недуг значительно усилился: кроме подагры, показалось кровохарканье и обнаружились сильные боли в пояснице; начали опасаться за ее жизнь.

Граф Остерман, пораженный параличом в ногах, уже несколько лет не выходил из комнаты; он принужден был отправиться во дворец в носилках. Сделаны были распоряжения касательно престолонаследия, и принц Иоанн объявлен российским великим князем и наследником престола. 18-го октября все стоявшие в Петербурге войска были собраны, и им объявлен сделанный императрицею выбор наследника, после чего все, даже принцесса Анна, цесаревна Елисавета и принц Антон Ульрих, присягнули, что признают наследника В распоряжениях о наследстве было еще сказано, что в случае кончины принца Иоанна в малолетстве, или бездетным, наследовать ему должен второй сын от брака принцессы Анны и принца Антона Ульриха, и так далее в порядке первородия.

Первая попытка герцога Курляндского удалась: принцесса Анна была исключена из наследства, тогда как без его интриг она непременно вступила бы на престол. Оставалось теперь учредить регентство и присвоить его себе. Однако он не смел открыто заявить свой замысел; он только сообщил о том барону Менгдену, камергеру императрицы и президенту коммерц-коллегии. В Кабинете и в сенате пошли такие интриги, что все, что находилось в Петербурге позначительнее из духовенства, министерства, военного сословия до чина полковника, было призвано в Кабинет для подписания адреса герцогу Курляндскому, коим все чины империи просили его принять регентство во время малолетства великого князя до достижения им 17-летнего возраста. Оставалось получить согласие императрицы на этот проект. Семейство Бирона и его креатуры не отходили от государыни, чтобы отнять у принцессы Анны возможность говорить с императрицею наедине. Наконец, герцог вынудил у ней подпись на акте регентства, хотя, как уверяют, она и не знала содержания документа.