Эдвин Крапп - Боги с небес

Около трех лет спустя, в начале июня 1993 года, в той же газете появилось две статьи о другом аспекте отношений между богиней Солнца и императорским семейством Японии. Наследный принц Нарахито женился на бывшем члене дипломатического корпуса Масако Овада после синтоистской церемонии, на которой присутствовал лишь распорядитель ритуалов. Подобно ритуалу вступления в должность императора Акихито, свадьба происходила в закрытом святилище Аматэрасу на территории императорского дворца. После того как двери святилища открылись, супружеская чета, облаченная в яркие традиционные одежды старинного императорского двора, опустилась на колени; Нарахито произнес брачный обет и обратился к Аматэрасу с просьбой о ее божественной защите, в то время как его супруга оставалась безмолвной. Ее пламенно-оранжевое верхнее кимоно напоминало солнце на официальном свадебном портрете и дополняло голубовато-зеленые оттенки, преобладавшие в двенадцатислойном разноцветном парчовом платье весом 30 фунтов. Стиль ее костюма соответствовал IX веку нашей эры и периоду Хэйан, когда столица переместилась в Киото. Вся служба продолжалась лишь 15 минут. В конце супруги выпили освященного саке, поклонились и вернулись в свет, где их приветствовали 800 приглашенных гостей, а затем в сопровождении мотоциклетного кортежа отправились в свою новую резиденцию в сопровождении более 30 000 сотрудников службы безопасности и на глазах у полумиллиона зрителей.

Небесные основы императорской власти в Японии так же просты и очевидны, как японский национальный флаг. Традиция начинается с древнего мифа о том, что само сотворение Японии было делом рук высших богов, спустившихся с небосвода. Эта традиция в течение минимум 1500 лет поддерживалась синтоистской религией, мифологией и официальными церемониями. С самых ранних времен император имел родственную связь с небом. Его называли «Небесным Внуком», наследного принца иногда называли «Высокое Дитя Солнца». Среди других императорских титулов есть «Сын Неба». Членов императорского двора именовали «люди над облаками». Молитвы о дожде были обращены к душам умерших правителей, сохранявшим некоторое влияние на небосводе. О территории, расположенной далеко от императорского дворца, говорили, что она «далека от Неба».

Вся эта символика небесной власти коренится в шаманских элементах синтоизма. Признание божественности природы и вера в духов, обитающих (и являющихся жизненной сущностью) в самых различных проявлениях природы — горах, море, водопадах, деревьях, валунах, ручьях, небесных телах и рисовых стеблях, — является, по сути дела, анимистической религией. Но синтоизм также будет справедливо назвать политеистической религией, поскольку и мифологические персонажи, и даже сам император могут быть божествами. Фактически все, что воплощает тайну, красоту, силу и жизнь в космосе, содержит ками. Подобно духам шаманской веры, ками обладают силой. Они создают Вселенную. Люди могут взаимодействовать с ними в достижении целей, требующих сверхъестественного содействия.

Уильям Джордж Эштон, изучавший японский язык, литературу и традиции, чей английский перевод хроник «Нихонги» был опубликован в 1896 году, проанализировал принципы старейшей религиозной традиции Японии в книге «Синтоизм: путь богов». Он отметил отсутствие верховного божества и интереса к подробностям морального кодекса, немногочисленность конкретных проявлений божественной силы в синтоизме, бессознательное пренебрежение к будущей участи человеческой души и минимальные требования к верующим. Он назвал синтоизм «рудиментарным по своей природе», но настаивал, что, по его мнению, синтоизм не является обычным культом, тем более примитивным. Глубина синтоизма заключается в умелом вплетении человеческих предприятий в ткань мироздания и в гармонизации человеческого поведения с великими силами природы.

Поскольку синтоизм всегда стремился к гармонии с природой, он соединил дух упорядоченной Вселенной и силу сезонного и циклического обновления с приоритетами аграрного государства. Возможно, шаманские элементы являются отголоском более древних времен, еще до начала возделывания зерновых культур, которое заложило основу императорской династии Японии. Однако мы с самого начала находим их в синтоизме, и они не выглядят чужеродно в имперской обстановке. Взаимодействие с великими силами природы является основной задачей императора. Синтоизм, подобно шаманизму, ориентирован на достижение результата, но с участием жреческого сословия и сложной системы ритуалов. В его структуре есть место для шаманов, священнослужителей, императоров и обычных людей; он обеспечивает посредничество с духами в той мере, в какой это необходимо.

В конце концов, именно на императора возложены обязанности по управлению его державой, но без опоры на небесный авторитет правитель подвергается большому риску. Таким образом, небесная идеология благоприятствовала выживанию общества, стабилизируя структуру верховной власти. В терминах дарвиновской теории эволюции успех определяется сохранением национальной тождественности любого общества. Он зависит от реакции на внутренние и внешние кризисы, а также от прочности системы верований, создающей непреходящие ценности. Все это работает до тех пор, пока небо остается на стороне правителя.

У нас далеко не всегда хватает силы, чтобы заставить мир подчиниться нашим желаниям, но мы обнаружили, что знание может прекрасно заменить силу — особенно прогностическое знание, благодаря которому мы заранее предвидим возможности или катастрофы на своем пути. Фрэнсис Бэкон, государственный деятель и философ елизаветинской эпохи, выразил это в своем знаменитом афоризме: «Знание — сила». Другой философ, Фридрих Ницше, впоследствии спросил: «Неужели вы верите, что науки могли возникнуть и обрести величие, если бы до этого не было магов, алхимиков, астрологов и мудрецов, жадно стремившихся к овладению тайнами и запретными силами?» Эти два комментария отражают наше двойственное отношение к профессиональному знанию. Мы знаем, что оно представляет ценность, но не вполне доверяем ему.

Нейробиолог Уильям Г. Кельвин поставил эпиграфом к первой главе своей книги «Как шаман украл луну» замечание Ницше, процитированное выше. Ницше говорит о том, что наше понимание природы на самом деле представляет собой побочный продукт стремления к силе и власти. Хотя книга Кельвина посвящена главным образом его собственному неформальному знакомству с практическими методами доисторической астрономии, там справедливо подчеркивается важное значение гипотез и осведомленных догадок для развития систематического научного знания. Однако Кельвин не развил тему, подразумеваемую в названии книги — использование знаний с целью обмана, — дальше первой главы. Вместо этого он обратился к давно известному историческому клише. Благодаря полному лунному затмению, точно предсказанному на 29 февраля 1504 года, Христофор Колумб убедил несговорчивых индейцев на Ямайке обеспечить продуктами его голодающую команду, пока его корабль находился на ремонте. Упорство индейцев рассеялось после того, как сбылось его предсказание. Он сказал им, что его бог утащит луну с неба. В отличие от Колумба они не ожидали затмения. Это знание дало ему фору перед индейцами и позволило разговаривать с ними с позиции силы.