Владимир Снегирев - Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

Начальство в Москве, оправившись от шока, вызванного таким неслыханным вероломством Хафизуллы Амина, вначале стало рассматривать варианты силового решения проблемы: привели в боевую готовность наш десантный батальон, охранявший аэродром в Баграме, напрягли и офицеров спецназа КГБ, собрав их на заднем дворе советского посольства. Однако команды на освобождение Тараки так и не последовало. В Центре, оценив реальное соотношение сил, решили, что риск неудачи слишком высок.

Утром, перед тем, как отправиться на работу, Старостин очистил от битого кирпича рельс, по которому катался ролик створки ворот гаража, открыл бокс с «Тойотой-краун», осмотрел салон автомашины, открыл ее багажник. В салоне он нашел малокалиберный револьвер марки «Майами», а в багажнике наткнулся на увесистый узел, связанный из женского платка зеленого цвета с вышитыми на нем аляповатыми цветочными узорами. Развязав его, Валерий обнаружил множество скрепленных резинками пачек долларов и афгани. Оставив все как есть, он вошел в дом, собрал оружие, которое вчера привезли с собой афганцы. Слегка прикрыв автоматы и пулемет снятым с вешалки плащом, отнес все это в гараж и сложил в багажник «Тойоты». Себе на память оставил только паколь [49] Паколь — пуштунский шерстяной берет. с головы Сарвари. Затем снова наглухо закрыл створку ворот гаража — так, чтобы слуга Рустам, который с минуты на минуту должен был прийти в дом, не сумел разглядеть стоящую там автомашину. После этого Валерий поехал в посольство. Доложил Осадчему и Иванову об оружии и деньгах. Тут же по указанию Бориса Семеновича была создана комиссия для составления описи оставленного вчерашними гостями «наследства». В нее вошли Осадчий, Бахтурин и Старостин. Договорились собраться в доме Старостина сразу же после того, как его покинет Рустам.

После обеда, когда слуга, закончив уборку, ушел, комиссия приступила к работе. Еще раз втроем очень внимательно осмотрели салон и багажник «Тойоты», которая, как сказал Осадчий, принадлежала АГСА. Перегрузили оружие в машину Бахтурина. Узел с деньгами внесли в гостиную. Офицер безопасности и Валерий расположились прямо на ковре, скрестив ноги, как принято у мусульман, и принялись считать деньги: Бахтурин — потрепанные, разнокупюрные доллары, а Старостин — засаленные, очень грязные афгани. Осадчий мараться не стал. Удобно расположившись в кресле и потихоньку потягивая армянский коньяк, он осуществлял общее руководство и поддерживал моральный дух личного состава.

— Да, Валера, лучше бы ты оставил эти деньги себе, — подначивал он Старостина. — Если для тебя их много, то поделился бы с друзьями. Ты не представляешь, какой геморрой теперь будет у нас и у финчасти ПГУ. Откуда они взялись, эти деньги, финчасть знать не должна, а объяснить все это как-то надо. Как? Может, напишем, что мы в связи с оперативной необходимостью ограбили банк?

— Ну вот, Вилиор Гаврилович, я опять сбился, — со слезой в голосе возмутился Старостин. — Теперь снова надо пересчитывать.

— Тьфу! — раздосадовано плюнул на почерневшие от денежной грязи пальцы Бахтурин, который тоже отвлекся, потерял счет и был вынужден начинать все сначала.

— Ладно, ладно, молчу, — покровительственно успокоил сотрудников Осадчий.

Когда закончили подсчет, оказалось, что в узелке было 53 950 долларов США и 4 миллиона 220 тысяч афгани. Составили акт. Расписались. Сложили деньги в коробку из-под водки. Сверху насыпали яблок. Коробку взял с собой резидент. Допили коньяк. Осадчий и Бахтурин собрались уезжать.

— Погодите, — остановил их Старостин. — Сначала свинтим номера с их машины.

— Эх, как же мы этого сразу не сделали, — хлопнул себя ладонью по лбу Осадчий.

После того, как резидент и офицер безопасности уехали, оперативный работник снова наглухо задвинул створку ворот гаража и подложил осколки кирпичей под ролик. Теперь скрытая в пустом боксе автомашина уже не казалась ему столь зловещей угрозой.

16 сентября

А.К. Мисак:

В ночь с 15 на 16 сентября Амин собрал узкий круг своих единомышленников, формально это было заседание политбюро, а утром был созван пленум ЦК. Из 31 члена центрального комитета присутствовали 26. Он красочно рассказал всем о покушении на себя, «организованном по приказу Тараки». «Кандидат в члены ЦК, наш дорогой товарищ Тарун убит, — патетически восклицал Амин. — Та же участь ждала и меня. С помощью четырех гнусных и трусливых предателей, которых мы с вами несколько дней назад изгнали со своих постов, они задумали совершить переворот в партии и государстве. Они занесли меч над нашей революцией, так пусть же этот меч покарает их самих».

Надо отдать должное Амину: оратором он был первоклассным. Не в пример Тараки.

Он призвал исключить Тараки из партии, что автоматически означало снятие его со всех занимаемых постов.

Я и другой член политбюро Панджшери предложили пригласить на пленум самого Тараки и выслушать его объяснения. Амин разгневался: «Тараки ни с кем не хочет разговаривать. Он не подходит к телефону, а своей охране дал приказ убивать всех, кто попытается приблизиться к дверям его резиденции. Если вы, товарищ Мисак, такой храбрый, то идите к Тараки и позовите его сюда». Я правильно понял слова Амина: если пойду, его люди убьют меня, а всю вину свалят на охрану Тараки.

Пленум проходил в зале под названием «Делькуша». Вокруг плотно стояли танки и бронемашины, все было оцеплено гвардией и агентами службы безопасности. Вел заседание пленума министр иностранных дел Шах Вали, который к тому времени был назначен еще и секретарем ЦК.

В итоге все единогласно проголосовали за исключение Тараки из партии. Формулировка была такой: «За организацию покушения на секретаря ЦК, члена политбюро, премьер-министра Хафизуллу Амина, убийство члена ЦК партии Сеид Дауда Таруна и другие беспринципные действия». Кроме того, пленум исключил из партии всех четырех оппозиционеров как «членов террористической группы, действовавшей под руководством Тараки». Естественно, что генеральным секретарем был избран Амин. Сразу вслед за этим состоялось заседание Ревсовета, на котором Тараки был освобожден от должности председателя, а избран на этот пост Амин.

18 сентября

Все эти дни зенитовцы жили в постоянном напряжении. Даже спали, не снимая своей спецназовской формы, держа оружие под кроватями. В ночь с 14 на 15 сентября на «первую виллу» тайно доставили трех слегка испуганных афганцев. Долматов объяснил, что этот видные деятели НДПА, министры, не поладившие с Амином, и что их надо усиленно охранять. Одного из афганцев Валерий Курилов узнал сразу — это был начальник службы безопасности Асадулла Сарвари, совсем недавно проверявший, как его подчиненные усвоили у советских инструкторов науку рукопашного боя.