Мурат Абдиров - Хан Кучум: известный и неизвестный

Близ устья Туры и Тавды при впадении в Тобол казаки вступили во владения ближайшего мурзы Кучума Карачи. Произошла новая схватка, более серьезная, чем прежние. Воины Карачи перегородили реку цепями, устраивали по берегам засады, неожиданно обстреливали плывущие струги. И тогда Ермак пошел на хитрость. Из веток и хвороста приказал сделать фигуры людей, обрядить в одежду и выставить их на виду, а самим попрятаться за бортами. Ханские воины осыпали судна тучами стрел, но «казаки» стояли как ни в чем не бывало. Это поражало лучников, к тому же они сами из-за сильного огня несли потери. Поползли слухи о неуязвимости чужеземцев, их непобедимости, силе и храбрости, что подрывало боевой дух воинов, особенно тех, кто раньше не встречался с русскими. В городке Карачи казаки захватили оружейную мастерскую, много разного добра, хлебные запасы, рыбу, мед и перенесли всю эту добычу на свои струги и плоты.

Решающие сражения произошли на подступах к столице, у Чувашева мыса, с 22 по 26 октября. Здесь Кучум и Мухаммед-кул собрали все наличные силы, устроили засеку из поваленных деревьев, за которыми надеялись укрыться от оружейного огня. Весь берег был заполнен ханскими воинами, горевшими желанием побыстрее сразиться с непрошенными гостями.

На разгоряченных полудиких конях сидели всадники в кожаных доспехах, с железными панцирями и в кольчугах. Круглые кожаные щиты были отделаны железными и бронзовыми пластинами с изображением хищных зверей и птиц. На широких поясах воинов висели мечи и кривые сабли, острые кинжалы, руки сжимали длинные копья и сверкающие топоры-айбалта. Специальные отряды воинов-лучников с тугими луками и полными дальнебойных закаленных стрел колчанами ожидали сигнала и были готовы засыпать чужеземцев, посмевших вторгнуться в самое сердце ханства. Своими меткими стрелами на близком расстоянии они насквозь пробивали человека. Впереди отрядов выступали огланы и суровые батыры в ярких сверкающих доспехах. Они командовали улусными ополчениями.

Все, кого мог собрать Кучум за короткое время, стояли здесь под ханскими знаменами и боевыми родовыми тотемами. Ханский фирман грозил смертной казнью всем ослушникам его указа. Отовсюду: с верховьев Иртыша, Тобола и Бейля, из широкой барабинской степи — прибыли отряды воинов-кочевников, задубевших на степных ветрах и обожженных горячим солнцем. С севера во главе со своими князьками пришли остяки и вогулы, вооруженные луками и костяными стрелами. Они имели воинственный вид, но были нестойки в рукопашном бою.

Вокруг Искера в кольце телег и повозок раскинулись сотни шатров и юрт, воздух был наполнен ржаньем коней, ревом верблюдов, лаем свирепых сторожевых собак. Все предвещало жестокую и кровавую сечу.

Сам Кучум в окружении ближайших мурз и сеидов величественно восседал на белом арабском аргамаке, подарке богатых бухарских купцов. По бокам расположились телохранители-нукеры и взрослые сыновья хана. Все с тревогой смотрели вниз, на берег реки, где за засекой сгрудились воины, ожидая врага. По Иртышу медленно шли казачьи струги, приближаясь к месту схватки.

Мухаммед-кул на громадном вороном жеребце в окружении огланов осуществлял непосредственное руководство сражением. Военачальник Кучума, не раз воевавший с русскими, выглядел грозным и неприступным. На нем был железный шлем, его боевой панцирь был украшен золотыми и серебряными пластинами, каждая из которых изображала барса, орла, кабана или изюбра и в строгой последовательности передавала сцену охоты. Колчан со стрелами был инкрустирован золотыми и костяными фигурами зверей и птиц, ножны кривой сабли из булатной дамасской стали тоже отделаны золотом. Богатство доспехов и оружия выделяло Мухаммед-кула среди воинов. Кровь воинственного чингизида играла в нем. Могучий и сильный, он всем своим видом воодушевлял остальных, вселял в них уверенность и стойкость.

Казаки, конечно, знали, что их впереди ждут жестокие сражения с превосходящими силами противника, неизбежные потери, гибель, возможно, даже плен и бесславный конец. Но картина, увиденная ими на Чувашевом мысу, потрясла казаков, вселила в их сердца страх. Они посчитали, что попали в ловушку Кучума, что теперь им не справиться с его несметным воинством и лучше всего бежать обратно, пока не настигла их смерть. Ермак в такой обстановке не решился атаковать. Казачья флотилия прошла мимо мыса и расположилась на ночлег напротив урочища Аттик-мурзы, в его городке.

Ночью собрался казачий круг. Некоторые бойцы, поддавшись панике, предлагали этой же ночью бежать [156] Сибирские летописи, с. 21, 129. . Дружина Ермака поредела, были убитые и раненые, казаки заметно пали духом.

Решение круга довели до Ермака и атаманов самые старые воины, не раз ходившие вместе в походы и набеги. «Батюшка наш Ермак Тимофеич, — говорили они ему, — видишь, Татар-то сила какая — несметное множество рати! А наших-то всего пятьсот человек: так царь-то Кучум нас лоском положит, живой души не оставит, завтра же всех перебьет! Что же пользы из этого будет? Сибирь не возьмем; сами погибнем; добычи лишимся; родной земли не увидим и сгибнем, как псы какие-нибудь, без креста и молитвы… Нынче и осень на исходе, и снег уже идет, и зима на дворе, и река скоро станет: на стругах уже не проберешься… Мы зазимуем в степях без хлеба, без теплой одежды, и тогда или сами погибнем с голоду в снежных сугробах, или нас окружат Татары кучумовы, будут теснить нас и угомонят нас ни за что ни про что! Так убежим-ка, покуда мы целы: благо уйдем не с пустыми руками! [157] Небольсин П. И. Покорение Сибири, с. 86.

Ермак решительно отверг все эти доводы и убедил казаков, что, наоборот, беспорядочное отступление и бегство приведет к гибели всего отряда. Ханские воины без труда расправятся с казаками, охваченными страхом и паникой. Лишь смелость, стойкость и атака принесут победу, говорил Ермак, а отступать уже некогда и некуда. В своей речи атаман сыграл и на патриотических чувствах казаков, напомнив про нападения сибирских воинов на уральские владения Строгановых, грабежи и захват русских пленных, призвал стоять насмерть, отомстить за вражеские набеги. «Бог поможет, — говорил Ермак, — то и по смерти нашей память наша не оскудеет в тех странах и слава наша вечна будет».

Выдержка и спокойная решимость атамана передались казакам, которые заявили, что «готови умрети за святыя божия церкви и за истинную православную веру пострадати, а благочестивому государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Руси послужим и постоим противу поганых твердо до крови и до самыя смерти., и вси единодушно на том станем непоколебими [158] Сибирские летописи, с. 21, 23. .