Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

За месяц до суда, в июне 1938 года, такие очные ставки (почти со всеми перечисленными лицами, за исключением Мезиса, Гринберга, Троянкера, Краснова, Писманика и Гайдукевича) Булину были устроены. Расчет следователей строился на том, чтобы ошеломить Булина такой массой обвинений со стороны весьма авторитетных в Красной Армии лиц, под напором которых его защитные доводы не выдержат и рухнут на радость «компетентным органам». Однако этим прогнозам не суждено было сбыться – Булин стоял на своем непоколебимо.

Из архивно-следственных дел на вышеуказанных лиц сделаем краткую выборку информации, касающейся Булина. В том числе его показаний на очных ставках с названными подследственными.

Егоров А.И., бывший первый заместитель наркома обороны, Маршал Советского Союза. На предварительном следствии и на очной ставке с Булиным 28 июня 1938 года показал, что ему об участии Антона Степановича в военном заговоре известно со слов Гамарника. Булин эти показания Егорова не подтвердил.

Белов И.П., бывший командующий войсками БВО, командарм 1-го ранга. На предварительном следствии показал, что в своей преступной деятельности он «блокировался с лидерами других антисоветских заговорщических организаций – Тухачевским, Якиром, Булиным, Капуловским и другими. Однако Булин эти показания Белова на очной ставке с ним 28 июня 1938 года не подтвердил, заявив, что тот говорит неправду, оговаривая его [358].

Ланда М.М., бывший ответственный редактор газеты «Красная Звезда», армейский комиссар 2-го ранга. На предварительном следствии показал, что в заговор он был вовлечен Гамарником в 1930 году, а в 1933 году связался с заговорщиком Булиным. На очной ставке с Ланда 24 июня 1938 года Булин показаний последнего не подтвердил и заявил, что он ни в чем не виновен [359].

Мезис А.И., бывший член Военного совета БВО, армейский комиссар 2-го ранга. На предварительном следствии признал себя виновным в принадлежности к антисоветскому военному заговору. В ходе следствия Булин от показаний, данных им в отношении Мезиса, отказался. Сам Мезис в судебном заседании Военной коллегии 21 апреля 1938 года от ранее данных им показаний отказался, заявив, что считает их ложными, ибо давал он их в состоянии сильного волнения на допросах (читай – в результате избиений и издевательств).

Хаханьян Г.Д., бывший член Военного совета ОКДВА, комкор. Булин на предварительном следствии показывал, что ему известно со слов Гамарника о принадлежности Хаханьяна к заговору. Однако на очной ставке с Хаханьяном Булин от ранее данных им показаний в отношении своего собеседника отказался, заявив, что он (Булин) участником заговора не является и что ранее данными показаниями оклеветал Хаханьяна [360].

Прокофьев А.Д., бывший военком 57-го Особого корпуса (в Монголии), а еще ранее – начальник политуправления СибВО, корпусной комиссар. На предварительном следствии показал, что его в военный заговор завербовал Булин в 1933 году. На очной ставке с Прокофьевым Булин эти показания не подтвердил, заявив, что он участником заговора не состоит, а заявления Прокофьева являются ложными, клеветническими. В судебном заседании Военной коллегии 9 мая 1939 года Прокофьев виновным себя не признал, отрицая свое участие в военном заговоре. И тем не менее получил высшую меру наказания – расстрел [361].

Гринберг И.М., бывший член Военного совета АОН, корпусной комиссар. На предварительном следствии показал, что после самоубийства Гамарника и ареста Г.А. Осепяна он был связан по делам антисоветской организации с Булиным, Славиным и Троянкером. В судебном заседании Военной коллегии 29 июля 1938 года Гринберг заявил, что в процессе следствия он дал ложные показания, оговорив себя и других, в том числе и Булина. Приговор – расстрел [362].

Троянкер Б.У., бывший член Военного совета МВО, корпусной комиссар. В его показаниях находим немало разночтений по самым разным вопросам, в том числе в отношении Булина. Так, на предварительном следствии и в судебном заседании Троянкер показал, что в антисоветский военный заговор был завербован Булиным в 1933 году, в то время как сам Булин на допросе 3 января 1938 года «признался», что он Троянкера завербовал в 1929 году. Позже в ходе предварительного следствия Антон Степанович от этих показаний в отношении Троянкера отказался, хотя последнему такой отказ нисколько не помог, ибо конечный результат был один – высшая мера наказания, определенная Военной коллегией 28 июля 1938 года [363].

Хорошилов И.Я., бывший заместитель начальника Управления по комначсоставу РККА (сначала у Б.М. Фельдмана, а затем у Булина), комдив. На предварительном следствии называл Булина в числе руководителей военного заговора. Тот же в свою очередь также показывал, что ему якобы известно от Гамарника о принадлежности Хорошилова к заговорщикам. Однако на очной ставке с Ворошиловым Булин от своих показаний в отношении недавнего заместителя решительно отказался.

Отказался от всех своих признательных показаний и Иван Хорошилов на заседании Военной коллегии 26 апреля 1938 года. Там он заявил, что в процессе предварительного следствия он оговорил 120 (сто двадцать!) человек, обвинив их в участии в военном заговоре. Все это сплошная ложь и клевета, заявил Хорошилов, так как в действительности он о существовании заговора ничего не знал и сам в нем никогда не состоял. Суд приговорил Хорошилова к расстрелу [364].

Винокуров В.С., бывший начальник политотдела Краснознаменной Амурской флотилии, дивизионный комиссар. На предварительном следствии и на очной ставке с Булиным 28 июня 1938 года он показал, что знает Антона Степановича как участника антисоветского военного заговора. Булин на указанной очной ставке показания Винокурова категорически отрицал, квалифицируя их как ложные и вымышленные [365].

Писманик Г.Е., бывший начальник политуправления БВО, дивизионный комиссар. На предварительном следствии показал, что в антисоветскую военно-политическую организацию он был вовлечен в 1933 году начальником организационного отдела ПУРККА Троянкером, а в 1935 году перевербован Булиным. По заданию последнего проводил вредительскую работу в политорганах Белорусского военного округа. Эти же показания он подтвердил и на заседании Военной коллегии 29 апреля 1938 года, приговорившей его к расстрелу [366].

Симонов М.Е., бывший заместитель начальника Административно-Мобилизационного управления РККА, дивизионный комиссар. На предварительном следствии Булин показал, что ему со слов Гамарника известно об участии Симонова в военном заговоре. Сам же Симонов в ходе следствия по его делу утверждал, что в заговор он был завербован Осепяном в 1935 году. Однако оба они (Булин и Симонов) от этих своих показаний отказались – Булин на очной ставке между ними, а Симонов в судебном заседании Военной коллегии 25 августа 1938 года. В частности, Симонов там сказал, что давал ложные показания с целью ускорить окончание следствия, сам же он в заговоре не состоял, вербовок никаких не производил и подготовкой теракта над одним из членов правительства не занимался. Приговор Военной коллегии – расстрел [367].