Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

Коснемся еще одной, весьма своеобразной категории комначсостава РККА – военных атташе при полномочных представительствах СССР в других странах. Самым высшим для них оказалось звание «комкор», которое получили только два человека – В.К. Путна в Англии и Э.Д. Лепин – в Китае. Остальные же, в зависимости от прежних и настоящих заслуг, а также от степени близости и известности наркому, варьировались в диапазоне от «комдива» до «полковника». В число последних попали военные атташе в Болгарии, Иране, Афганистане, Латвии, Эстонии, Чехословакии, Финляндии. Характерно, что их «шеф» – начальник сектора военных и военно-морских атташе наркомата обороны А.А. Ланговой тоже ходил в полковниках, что лишний раз подчеркивает гораздо большую значимость и вес данного воинского звания в те годы, нежели в настоящее время.

Высшим тактическим соединением в РККА являлся корпус. Возьмем стрелковые корпуса. Всего их в 1935 году, с учетом Особого Колхозного, было двадцать. Однако только немногие из их командиров получили наивысшее для этой категории командного состава звание «комкор». К таким избранным прежде всего следует отнести тех лиц, которые до назначения на корпус занимали крупные должности в центральном аппарате и были хорошо известны Ворошилову. (Дело в том, что присвоение званий от «комкора» и ниже являлось прерогативой наркома обороны): Г.И. Кулика, возглавлявшего Артиллерийское управление в конце 20 х – начале 30 х годов; М.В. Калмыкова – соответственно Командное управление; С.Е. Грибова – бывшего заместителя начальника Командного управления и др. Таковых из 20 человек набралось всего лишь шесть (30%). Все другие командиры стрелковых корпусов получили по два ромба «комдива».

Если брать в процентном соотношении, то подобная картина наблюдается в механизированных и кавалерийских корпусах. Так, из четырех командиров мехкорпусов Ворошилов «комкора» дал только одному Касьяну Чайковскому (11 й мехкорпус ЗабВО), остальные же три (М.М. Бакши, А.Н. Борисенко, Н.В. Ракитин) стали «комдивами». Несмотря на всю любовь к кавалерии, Климент Ефремович, тем не менее, не поспешил обласкивать своим вниманием командиров ее корпусов. «Комкором» стал только старый рубака Николай Криворучко, бессменно руководивший 2 м кавалерийским корпусом с 1925 года, приняв его сразу же после трагической гибели Григория Котовского. Четырем другим корпусным командирам пришлось довольствоваться лишь двумя ромбами на петлицах. Так что обиженных на Ворошилова среди командиров корпусов было предостаточно. А если добавить сюда и командиров авиационных корпусов (а их в конце 1935 года насчитывалось пять и все они относились к типу тяжелобомбардировочных) – никто из них «комкором» не стал.

В корпусном звене в число обделенных попали и начальники штабов. Менее половины из них получили «комбрига», остальные стали полковниками, хотя ранее, до присвоения воинских званий, значительная их часть имела более высокие служебные категории. То есть носили по одному («к-10») или даже два («к-11») ромба. Теперь же на петлицы легли по три «шпалы». И совсем считанные единицы попали в высший комначсостав из числа начальников штабов дивизий. За 1935–1936 гг. из этой категории «комбрига» получили только три человека: И.Г. Бебоис (1 я Туркестанская горнострелковая дивизия), В.В. Корчиц (19 я стрелковая дивизия), В.В. Косякин (27 я стрелковая дивизия).

И в это же самое время «комбригами» становятся несколько командиров полков. В данном случае трудно проследить логику в поступках Ворошилова. Дело в том, что это высокое звание получили совсем не командиры прославленных полков, не герои Гражданской войны, широко известные в стране и армии, а лица, можно сказать, второго эшелона, не проявившие сколь-нибудь себя в военной науке и практике. К тому же и руководили они не полками, а всего лишь запасными и территориальными (М.С. Ткачев, И.Ф. Николаев, П.Л. Рудчук). Как же тут не быть обиде – многие начальники военных училищ, командиры артиллерийских, авиационных и механизированных бригад застряли на несколько лет в полковниках, в то время как к высшему комначсоставу причислялись лица, не имевшие, мягко говоря, к тому достаточных оснований.

Итак, основная масса командиров корпусов стала «комдивами», а дивизий – «комбригами». В первое время такое положение, когда командира корпуса называли комдивом, а командира дивизии – комбригом, вносило сильную путаницу и сумятицу, вызывало порой недоумение и даже иронические замечания. Однако вскоре все стабилизировалось, вошло в привычную колею, ибо люди постепенно привыкли и к новым званиям, и к знакам различия.

В наркомате обороны предполагали, что какой-то процент обиженных будет – как в центральном аппарате, так и в войсках. На деле их оказалось во много раз больше, чем «планировали» нарком Ворошилов и Фельдман, начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА. И прежде всего в среде высшего комначсостава: в их числе оказались упомянутые выше командующие войсками округов (САВО, ЗабВО, УрВО, СибВО). То есть им пришлось снять с петлиц своих форменных кителей и гимнастерок по одному ромбу, что было для них, безусловно, психологически неприятным событием. К тому же их заместители получили точно такое же звание «комкор», что нарушало важнейший кадровый принцип – «категория заместителя – на ступень ниже».

Уже отмечалось, что такие военачальники, как И.Э. Якир, И.П. Уборевич, И.П. Белов, получившие «командарма 1-го ранга», были удивлены и обескуражены, узнав о присвоении маршальского звания командующему ОКДВА В.К. Блюхеру. Все они с одинаковым успехом могли рассчитывать на это высокое воинское звание. А почему бы и нет! Округа у них перворазрядные, а у Белова к тому же и столичный. Войск у них (корпусов, дивизий и бригад) было не меньше, чем у Блюхера, а в Киевском и Белорусском – даже больше. Добавим и тот факт, что Блюхер до назначения в ОКДВА работал заместителем у Якира. Притом Якир, единственный среди командующих округами, являлся членом ЦК ВКП(б) и у него, как ни у кого другого, были все основания претендовать на маршальскую звезду. Правда, звездочку он получил, но то был всего лишь дополнительный знак на петлицы к его прежним четырем ромбам.

Не в пример Блюхеру, обласканному Сталиным, незаслуженно обойденной вниманием посчитала себя часть политсостава ОКДВА. Как явствует из донесения дивизионного комиссара И.Д. Вайнероса, бывшего заместителя начальника политуправления ОКДВА, политработники этой армии в 1935 году были весьма обеспокоены тем, что на всю Особую Краснознаменную не дали ни одного корпусного комиссара, кроме Я.К. Берзина.

Обделенным оказался и профессорско-преподавательский состав военных академий. А ведь среди него находилось много лиц, имевших в прошлом большие заслуги перед страной и занимавших крупные должности в Красной Армии – от командующих армиями и фронтами до Главкома Вооруженными Силами Республики. Немало там было преподавателей, возглавлявших в свое время штабы фронтов, округов, армий. Основная масса таких лиц сосредоточилась на кафедрах Военной академии имени М.В. Фрунзе. Самое большое, что им дали – это звание «комдив». Его получили немногие – Н.Г. Семенов, В.С, Лазаревич, Е.Н. Сергеев – в прошлом командармы, начальник штаба ряда фронтов Н.Н. Шварц и еще несколько человек. Исключение было сделано только для бывшего Главкома профессора И.И. Вацетиса – он остался при своих четырех ромбах. Подавляющее же число преподавателей стало комбригами и полковниками, что, естественно, вызвало поток мотивированных жалоб и критики в адрес руководства Наркомата обороны и лично наркома.