Альберто Анджела - Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой

Сейчас наша группа свернула на боковую улочку и проходит мимо харчевни (popina) , откуда плывет дразнящее облачко пара, пропитанное ароматом жарящихся колбасок, — настоящее искушение, но нельзя терять время. Темноглазая девушка проворно движется, отодвигая посетителей, облокотившихся на мраморную стойку, через отверстия которой подают вино и пригоршни олив. Кое-кто их них замечает сверток, который крепко прижимает к себе женщина, болтающиеся ножки и отстраняется, давая дорогу. Все знают, что в конце улицы — дом знаменитого хирурга, подобные сцены повторяются тут каждый день.

Нетрудно понять, где его дом. На каменных скамьях по обе стороны от входной двери — молчаливо ожидающие приема пациенты. Дойдя до большой зеленой двери с двумя бронзовыми кольцами, Лузий останавливается и ищет рекомендательное письмо от хозяина, листок папируса с его личной печатью. Но темноглазая девушка решает действовать напрямую и без промедлений. Она стучится и зовет кого-то по имени. Оказывается, она знакома с одним из домашних рабов, распоряжающихся в приемной врача. Действительно, встретить ее — для них большая удача.

Через несколько секунд приоткрывается одна из створок и показывается любезно улыбающееся лицо юноши в чистой тунике. Всего пара слов, и наша группка проходит в дверь.

Это странный дом. Его устройство не такое, как в особняках, которые находятся в Помпеях: по прошествии десятилетий в римских городах строителям приходится считаться с проблемой, нам хорошо знакомой: отсутствием места. Ведь период расцвета империи привел к росту населения городов и спроса на жилье. В точности как в Италии после Второй мировой войны. Как следствие, квадратные метры во всех городах Италии и империи стали слишком дорогими, чтобы «расточать» их на нефункциональные зоны, — для увеличения числа помещений в элегантных особняках стали возводить перегородки, стены и дополнительные верхние этажи, искажая тем самым их первоначальную структуру.

Исчезли атриумы с бассейнами: на их месте устроили комнаты и коридоры. Прекрасные внутренние садики с душистыми растениями, фонтанами и колоннадами, которые мы привыкли видеть в фильмах и на картинках, уменьшились в размерах и были превращены в обычные дворики, на которые выходят верхние этажи. И это еще не все. Часто перестроенный особняк разделяется на несколько отдельных квартир. Дом, где мы находимся, — пример такого разделения: половина его переоборудована под… врачебный кабинет.

Житель Помпей всего за два поколения до этого, привыкший к прекрасным виллам с садами и тишиной уютных колоннад, вряд ли бы мог согласиться жить в таких домах, с их плохой освещенностью и шумом…

Маленькая группа проходит по длинному коридору, ведущему в приемную. У всех такое чувство, будто находишься в месте, пропитанном священным духом. Коридор темноват, тускло светит лампа в несколько рожков, подвешенная посередине потолка. Плюс еще такой сильный аромат ладана. Как в храмах. А зачем воскуряют ладан в этом доме? Причина проста: он обладает мягким антисептическим действием и традиционно его рекомендуют использовать во всех местах, где собираются люди, нуждающиеся в лечении, — храмах, святилищах и, разумеется, врачебных кабинетах.

Пока Лузий разговаривает со своим коллегой-управляющим, показывая ему рекомендательное письмо, семья больного мальчика занимает место на деревянной скамье в приемной, в окружении других пациентов.

Здесь представлены образчики распространенных в то время недугов. Для нас это возможность узнать, чем болеют римляне.

Надо сказать, что в ту эпоху и в целом в первые века нашей эры не существовало четкого разграничения между врачами и хирургами. Хороший врач должен уметь оперировать, а также готовить лекарства, то есть быть и фармацевтом. Есть определение врача (хирурга), которое я бы хотел привести лишь для того, чтобы дать понять, в каких условиях осуществлялась врачебная помощь. Автор этого определения — Цельс [82] Авл Корнелий Цельс (Aulus Cornelius Celsus; около 25 г. до н. э. — около 50 г. н. э.) — древнеримский ученый-энциклопедист. Труд Цельса «О медицине» — единственное медицинское сочинение на латинском языке эпохи Древнего мира, которое дошло до нашего времени. (Авл Корнелий Цельс), живший две тысячи лет назад при Августе и Тиберии и написавший интереснейший трактат по медицине: «Хирургу надлежит быть молодым, или хотя бы не слишком пожилым; рука сильная, твердая, чтоб никогда не дрожала и чтоб равно мог пользоваться как левой, так и правой; зрение острое и четкое; взгляд — смелый, сострадательный, но так, чтобы думать лишь об излечении своего больного, так, чтобы крики того не побудили его завершить дело раньше, чем должно, либо отсечь меньше, чем требуется…»

А вы бы решились зайти в операционную в наши дни, зная, что хирург не будет обращать внимания на ваши крики? Хорошее дело — изобретение анестезии…

Двое седовласых мужчин сидят напротив семьи больного мальчика: у одного подвязана челюсть, концы платка завязаны узлом на макушке, — ни дать ни взять пасхальное яйцо. Он держится ладонью за щеку, раздувшуюся из-за больного зуба. Обернувшись к товарищу, спрашивает, с трудом выговаривая слова: «Правильно ли мы сделали, что пришли сюда, может быть, стоило пойти к другому лекарю, Диавлу?» [83] Ср. эпиграмму Марциала (кн. I, 47): «Врач был недавно Диавл, а нынче могильщиком стал он. То, что могильщик теперь делает, делал и врач». Цит. по: Марциал Марк Валерий . Эпиграммы. СПб., 1994.

Друг, пытаясь подбодрить его, едко острит: «Конечно правильно. Раньше Диавл был врачом, а сейчас он могильщик: то, что он делает как могильщик, он делал и когда был врачом!» А потом изрекает: «Aegrescit medendo…», [84] Букв .: «Болезнь ухудшается при лечении» (лат.). то есть, в вольном переводе, «лечение — хуже недуга…».

И правда, врачи не в почете у простого люда. Причин много: лекарства гораздо менее действенны, чем современные, да и знания о болезнях по сравнению с нашим днем скорее можно назвать зачаточными.

Кроме того, множество шарлатанов злоупотребляют людским доверием, предлагая мнимое лечение или «чудодейственные» снадобья.

Как бы в подтверждение этого народного предубеждения в отношении врачей тишину в приемной нарушает голос женщины, изливающей помощнику врача, подошедшему узнать о ее симптомах, свой гнев на другого лекаря, по имени Симмах: «Было мне худо: явился Симмах с сотней учеников. Сотни ледяных рук щупали меня: не было вначале лихорадки, а теперь есть, спасибо Симмаху». [85] Ср. у Марциала (кн. V, 9): «Недомогал я, но тут ко мне, нимало не медля, / Ты появился, Симмах, с сотней своих школяров. / Начали щупать меня сто рук, ледяных от мороза: / Без лихорадки, Симмах, был я, а вот и она». Цит. по: Марциал Марк Валерий . Эпиграммы. СПб., 1994.