Сергей Брилёв - Забытые союзники во Второй мировой войне

Считается, что первым европейским художником, показавшим внешнему миру красоты нынешней Французской Полинезии, был импрессионист Поль Гоген. Но это не так!

Еще за 45 лет до Гогена в этих чудесных краях творил русский художник Павел Николаевич Михайлов.

Санкт-Петербург, библиотека Русского географического общества. Там мне позволили полистать рукописный атлас, который художник Михайлов вёл во время «кругосветки» Беллинсгаузена и Лазарева!

Исторический факт: именно россияне Беллинсгаузен с Лазаревым тогда дооткрыли и доисследовали значительную часть французской ныне Полинезии. И назвали её «Островами Россиян». И это — не забыто [171] До сих пор полинезийцы нет-нет да используют вторые, русские названия своих островков. В частности, есть там атоллы, названные в честь героев Отечественной войны 1812 года как раз с Францией: Волконского, Кутузова, Милорадовича. .

И уж совсем поразительно: у многих жителей тех островов русские имена.

Брат и сестра Элизабет и Пьер Леонтьефф

А теперь вглядитесь в черты уроженцев Таити на фото на следующей странице. Они, конечно же, полинезийцы. Но ведь и что-то славянское мелькает. И не просто мелькает. У них и фамилия — Леонтьевы.

И именно Элизабет Хиршон-Леонтьефф (а по-нашему Елизавета Максимовна Леонтьева) больше всех помогла мне в сборе материалов о, возможно, самой удивительной русской военно-политической династии за рубежом. А еще конкретнее — о том, как россияне сыграли решающую роль в истории Полинезии уже на совсем другом этапе.

Уже 26 июля 1941 года и советские люди (через газету «Правда») узнали, что руководитель французских владений в Тихом океане месье Брюно арестовал тех сотрудников местной французской администрации, кто после падения Франции присягнул на верность Виши. На самом же деле, не последнюю роль в том, чтобы Таити оказался под властью не маршала Петена, а «Свободной Франции» генерала де Голля, сыграли те самые русские Леонтьевы.

Но, естественно, ни о каких Леонтьевых на Таити в Москве не писали. Ведь, даже перейдя на сторону де Голля, эти белоэмигранты оставались по другую сторону от большевиков.

Что ж, время восстановить историческую справедливость.

После речи де Голая по Би-Би-Си 18 июня 1940 года и Французскую Полинезию разворошило, как муравейник. 2 сентября того же года на островах был проведён референдум. Его результаты очевидны: 5564 голосами против всего-то восемнадцати островитяне высказались за то, чтобы перейти на сторону «Свободной Франции».

Но не тут-то было! Местные чиновники предпочли сторону Виши, посчитав, что это гарантирует пенсии и т. п.

Обратимся к таким в данном случае сторонним наблюдателям (и тогда ещё нейтралам), как американцы. 30 июня 1941 года (то есть задолго до Перл-Харбора) американский журнал «Тайм» напечатал занятный репортаж о политических переменах на Таити (занятный, потому что «закручен» материал был вокруг приключений англо-американской кинозвезды Джоан Фонтейн) [172] В данном случае и мой перевод будет достаточно корявым: по причине того, что хочется сохранить все сочные прилагательные, которые в русском тексте применялись бы в несколько иных словосочетаниях. :

«Вернувшаяся в Голливуд из круиза по южным морям на борту парохода „Монтеррей“ стройная медовая блондинка Джоан Фонтейн рассказала, как, не осознавая того, она стала свидетельницей томной „революции“ на томном французском острове Таити.

По её словам, когда по пути на Таити „Монтеррей“ сделал остановку на Самоа, на борт поднялись выглядящий, скорее, по-английски француз по имени генерал Ришар Эдмон Морис Эдуард Бруно, а также мадам Бруно и его помощник капитан Фрато. За время плавания на Таити Джоан Фонтейн нашла капитана Фрато ровно настолько галантным, насколько и ждёшь от офицера-француза. Но вот чета Брюно вела себя очень отстраненно. Генерал ничего не сказал о цели своего путешествия, а из числа пассажиров „Монтеррея“ мало кто знал даже о том, что он генерал.

Однако утром 6 июня, когда „Монтеррей“ зашёл в солнечную бухту Папаэете на Таити, генерал Бруно явил-таки себя на палубе в голубом мундире Франции.

Над пароходом пролетел устаревший французский самолёт, который помахал крыльями. А с борта корабля Джоан Фонтейн видела, как генерала Бруно встретили несколько рот местных солдат, облачённых в хаки. Оркестр сыграл французский гимн „Марсельезу“, и Джоан Фронтейн, вспоминая о том, какой была Франция раньше, не смогла сдержать слез.

По ходу дня стало известно, что генерал взял остров под свой контроль и, не пролив ни капли крови, добился перехода на свою сторону местной полиции. Она и арестовала клику из сорока местных симпатизантов Виши. Таким образом, генерал добился исполнения решений плебисцита, согласно которому островитяне решили, что они будут на стороне не Виши, а Шарля де Голля».

Ну, а я к этому добавлю: среди тех, кто помог тогда генералу Бруно, были и русские. Были это два Максима: отец Елизаветы, ставший старшим военным советником губернатора Бруно Максим Максимович Леонтьев и его отец, генерал русской армии Леонтьев Максим Николаевич.

Будущий основатель удивительной таитянской политической династии и тогда ещё будущий генерал-майор Русского генштаба Максим Николаевич Леонтьев родился в 1871 году.

Выпускник Пажеского корпуса, после окончания оного он служил в Лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригаде. Но уже в двадцать семь лет (то есть в 1896 году) он окончил и Николаевскую академию Генерального штаба, после чего служил по Генеральному штабу в Кавказском военном округе: обер-офицером для особых поручений, помощником старшего адъютанта штаба.

Отец и мать Елизаветы и Пьера: полинезийка Руита и русский Максим Максимович Леонтьевы. Он же во французской военной форме в годы Второй мировой войны

Позже — Сибирь. Леонтьев — штаб-офицер для особых поручений при командующем Сибирским военным округом. В связи с военными действиями против Китая выехал в разведывательную экспедицию в Монголию, чтобы исследовать Саланский хребет. За успешное исполнение задания был награждён орденом Святой Анны 3-й степени и произведён в подполковники.