Максим Романов - Стрельцы московские

Исполнение каких-либо наказаний, назначаемых за различные преступления, всегда происходило в присутствии многолюдной стрелецкой стражи, оцеплявшей место проведения казни, к которому конвой стрельцов доставлял приговоренных. Московским стрельцам поручалось также сопровождать до определенного пункта ссылаемых и каторжников, которых после доставки к означенному месту конвоиры передавали местным властям для дальнейшего препровождения. Иногда в подобных мероприятиях были задействованы десятки, а то и сотни стрельцов.

После подавления «медного бунта» 1662 г. в Москве к ссылке были приговорены многие сотни горожан. Для их конвоирования в Казань,

Астрахань и далее в Сибирь был сформирован сборный отряд стрельцов, командовать которым назначили стрелецкого голову Андрея Бестужева. В подчинение ему были приданы четыре сотника со своими сотнями стрельцов из приказов Григория Оладьина, Авраама Лопухина, Василия Пушечникова и Тимофея Полтева. Для этой посылки стрельцам на корм было выдано по 3 полуосмины сухарей, по четверику круп и толокна 53.

Неотъемлемой частью стрелецкой службы были и частые посылки для сопровождения царских посланников, направляемых с различными поручениями в разные концы страны. Охраняли стрельцы и караваны заморских купцов, грузовые суда, перевозившие всякие государевы и патриаршие припасы, и даже принимали участие в геологических экспедициях. Четыре стрельца полковника и головы стрелецкого Семенова приказа Полтева иод началом стрельца Ивана Блинова сопровождали в 1663 г. рудознатца Максима Токарева, посланного «за Камень, за Паманеную гору, к Ваграну озеру» искать серебряную руду. Найти ее экспедиции не удалось, но в Чердынь стрельцы доставили более пуда медной руды, обнаруженной в тех местах*.

Среди различных посылок наименее обременительными и небезвыгодными были командировки по случаю встреч иностранных посольств. Для этого из Москвы к русской границе посылались приставы, назначаемые из числа придворных чинов или стрелецких командиров. Сопровождали их несколько десятков стрельцов. К назначенному времени отряд прибывал к оговоренному месту, где ожидал прибытия послов, При въезде посольского кортежа в пределы Московского государства старший пристав, обнажив голову, зачитывал царский указ о принятии посольства. После этого стрельцы приветствовали послов ружейным залпом в воздух, «без всякого порядка, кто только смог раньше справиться». В пути иноземцы щедро одаривали русских сопровождающих деньгами и вещами, но нередко случалось, что тайком те присваивали себе некоторые вещи, принадлежавшие членам посольства.

Тем временем, пока послы приближались к столице, там шли приготовления к их торжественной встрече. По ритуалу, сложившемуся еще в XVI столетии, в нем было задействовано множество людей разных чинов, служивших при государеве дворе, и значительная часть московского гарнизона. Разрешение на въезд в город посольство ожидало в одном из подмосковных сел, куда после завершения всех приготовлений прибывал гонец с приказом трогаться в дальнейший путь. Невдалеке от города послам предлагалось пересесть в специально приготовленные кареты или сани, богато украшенные резьбой и драгоценными тканями.

У городских стен, в поле, посольство ожидали сотни богато разодетых всадников во главе с первыми боярами. Один из них зачитывал перед спешившимися послами царское приветствие, после чего начиналось шествие в город. За посольским кортежем, ехавшим в окружении знатных сановников, следовали одетые в цветное платье придворные и военные отряды со множеством знамен. Первыми выступали конные сотни Государева полка, за которыми шествовали в пешем порядке стремянные стрельцы. За ними шли отдельные стрелецкие приказы, сводные сотни драгун, рейтар, царских конюхов, сокольников, чашников, жильцов и прочих чинов, двигавшихся как в конном, так и в пешем строю.

Такое яркое зрелище всегда вызывало среди москвичей живейший интерес. К улицам, по которым должна была проследовать процессия, стекались толпы людей, заполнявших все свободные места. Многие взбирались на заборы и на крыши домов. Во избежание толчеи и беспорядков от ворот Земляного города до самого Посольского двора выставлялось оцепление из стрельцов, стоявших по обе стороны улиц в парадном платье и в полном вооружении. Завершалось шествие в Китай-городе у ворот Посольского двора, выходивших на Посольскую улицу (ныне Никольский переулок).

Один из участников польского посольства 1678 г., описывая подворье, на котором расположились послы, отмечал, что «это прекрасное здание построил Алексей Михайлович из кирпича, что здесь по деревянным городам редко; в три жилья, по четырем углам украшено четырьмя башенками, или, как их называют куполами, возвышающимися над столькими же ступенями.

Оно заключает внутри четырехугольный двор, средину коего занимает большой колодезь. Главная краса здания — высокая и изящная башня служит великолепным в него входом и своими тремя балконами — из них один на самом верху, средний на средине башни, а третий с остальными зданиями наравне, приятные по открывающимся с ним видам и просторным для прогулки, — придает немалое украшение этому городу.

… Этот обширный дом поместил один всех сопровождавших посольство людей. Своды в комнатах так низки, что нельзя было приладить к стене ни одной из привезенных нами занавесей, не подогнув ее хорошенько.

… Крутом по стенам приделаны были лавки; середину комнаты занимали длинные столы и переносные скамейки, все обитые красным сукном, которым обиты были внизу и стены, насколько сидящий человек доставал спиною.

… Устроены были три большие кухни с чуланами, птичником и прочими принадлежностями; для лошадей, нужных для ежедневных разъездов, были три конюшни…

Наконец — два больших зала для прогулки и пирушек.

Немало подивились послы на то, что все окна были скорей железные и каменные, чем стеклянные и прозрачные, а выходившие на улицу имели еще и глубоко вделанные в стену решетки толщиною в человеческий кулак; затворялись они также и железными ставнями, из коих к каждому, однако ж, москвитяне приставили еще некоторое число солдат, чтобы предупредить, как они утверждали, покушение грабителей и воров…» 61.

Членам посольства и их свите строжайше запрещалось покидать пределы Посольского двора до официального приема послов государем. В зависимости от ранга и численности посольства количество караульных стрельцов колебалось от 50 до 200 человек. Возле дворов посланников, имевших более низкий дипломатический статус, на «вахте» находилось по 20–30 стрельцов. Для «оберегания» рядовых гонцов выделялись 10–12 человек.