Юрий Пантелеев - Морской фронт

Все транспортные и вспомогательные суда мы распределили на четыре конвоя. Каждый конвой имел свое непосредственное охранение и должен был идти строго за выделенными ему тральщиками. Боевые корабли находились в отряде главных сил, в отряде прикрытия и в арьергарде. Эти три отряда боевых кораблей тоже нуждались в тральщиках. Сколько же тральщиков требовалось для обеспечения перехода ста девяноста различных кораблей, в том числе семидесяти крупных транспортов (более шести тысяч тонн водоизмещением), по фарватеру шириной в три кабельтовых?

Все наши флотские наставления и несложные расчеты очень быстро ответили на этот вопрос: нужно не менее ста тральщиков! Мы же имели всего десять базовых и семнадцать тихоходных, немореходных тральщиков, то есть фактически одну четверть потребности! Количество же мин, поставленных фашистами, нам никто не мог сообщить, но по нашим расчетам оно достигало четырех тысяч. (К сожалению, наши расчеты в дальнейшем полностью подтвердились.)

Какова же была вероятность подрыва кораблей на минах при таком обеспечении? Этот вопрос, безусловно, вставал перед нами, но при виде пожаров и облаков дыма, застилавших небо, под грохот рвущихся в гавани снарядов мы не особенно старались заострять внимание на столь неприятных цифрах.

По мере готовности документов мы с начальником оперативного отдела внимательно их проверяли. Надо было как можно скорее доложить их на утверждение Военному совету, с тем чтобы после этого вручить выписки каждому командиру корабля и соединения. А время летело так быстро!..

Бои шли в дачном селении Козе, — это уже в районе командного пункта сухопутной обороны города, а в ночь на 27 августа фашисты прорвались в парк Кадриорг и к озеру Юлемистэ. Было очевидно, что противник пытается отрезать наши части от гаваней, сорвать погрузку на корабли.

Орудия наших кораблей били прямой наводкой, уничтожая наступающую вражескую пехоту и танки. Противник начал пристреливаться к крейсеру «Киров», и ему пришлось отойти еще мористее. Миноносцы стреляли только с ходу и тоже часто меняли район своего маневрирования.

При поддержке корабельной артиллерии наши бойцы героически дрались на всех участках обороны, переходя местами в контратаки и добиваясь успеха в рукопашных схватках. Так, у местечка Нымме матросы потеснили противника. Помню, с каким воодушевлением делился своими впечатлениями только что вернувшийся с фронта бригадный комиссар Кирилл Петрович Добролюбов:

— Я побывал на батарее Скачкова в первой бригаде морской пехоты. В это время приблизились вражеские танки. Артиллеристы подпустили их и в упор открыли огонь. Уничтожили все четыре танка… Тогда фашисты бросили на батарею пехоту. Она захватила огневую позицию. Матросы схватились врукопашную. Лейтенант Милюков, старшина Веригин, бойцы Голубятников и Дашевский бились особенно отважно. Моряки перебили почти всех фашистов, прорвавшихся на батарею. Наши орудия остались целы. Сейчас батарея вновь ведет огонь!

Мы работали всю ночь. 27 августа в 11 часов план прорыва флота из Таллина был окончательно утвержден и доведен до всего личного состава. Морякам и солдатам разъяснили: мы уходим из Таллина с тем, чтобы бить фашистов под стенами Ленинграда.

В 16 часов началась погрузка на транспорты.

Противник усилил огонь по причалам. Скоро погрузка в Купеческой гавани стала невозможной, тогда транспорты перевели в Бекеровскую гавань.

История русского флота знает примеры, когда флот погибал вместе со своей базой. Так было в Севастополе в 1855 году и в Порт-Артуре в 1905 году. В Таллине ни армия, ни флот погибать не собирались. Они не были разбиты. По приказу Верховного командования, сохранив свои силы, они должны перейти для борьбы на новом направлении, для обороны колыбели нашей революции, нашего родного Ленинграда.

Вспомнилось и другое, совсем недавнее. 9 декабря 1940 года англичане в Северной Африке перешли в наступление на укрепленный пункт и порт Сиди-Баррани, оборонявшийся итальянской армией. Через сутки, к вечеру 10 декабря, сорокатысячный итальянский гарнизон сдался в плен, считая сопротивление бесперспективным.

Позже узнали мы и о том, что 15 февраля 1942 года англичане сдали японцам военно-морскую базу Сингапур. В крепости был огромный гарнизон, стационарные батареи крупного калибра, аэродромы. И тем не менее семьдесят три тысячи солдат и офицеров, двадцать восемь генералов во главе с главнокомандующим войск Британской Малайи безоговорочно капитулировали.

А еще через три месяца, в том же 1942 году, узнали мы, что англичане сдали фашистам в Северной Африке свою военно-морскую базу Тобрук. База оборонялась двумя армейскими корпусами, имевшими семьсот танков. В плен сдались тридцать тысяч английских солдат и офицеров.

Уже все было иначе.

Ни одного взвода солдат и ни одной исправной пушки мы не оставляли врагу в Таллине.

Все знали, нас ждет трудный и опасный путь. С десятками бойцов я говорил в гавани в часы посадки, сотням смотрел в глаза. Люди устали. Но и тени растерянности я не заметил. Спокойные лица. Лица людей, сознающих, что они исполнили свой долг. Люди понимали, что мы идем защищать Ленинград, что мы уже помогли защитникам великого города, задержали врага под Таллином почти на два месяца, оттянули на себя пять дивизий, из них три, прибывшие из-под Ленинграда.

Фашисты бросались в яростные атаки. К вечеру Купеческая гавань находилась под минометным огнем, начались сильные пожары в порту.

Уже не было телефонной связи, и я решил отправиться в гавань на поиски одного из больших транспортов, который почему-то до сих пор не встал под погрузку. Вместе с ординарцем мы помчались на газике. Город был окутан дымом, местами мы проскакивали буквально сквозь стену пламени. Некогда изумительно чистые мостовые были засыпаны щебнем и битым стеклом, то и дело встречались обгорелые машины, оборванные трамвайные провода свисали с накренившихся столбов.

Мимо горящих строений влетаем в порт. Противник ведет по причалам минометный огонь со стороны памятника «Русалке». Неизвестно откуда свистят пули. Впечатление — будто весь порт в огне. К нашей радости, в гавани судов не оказалось, капитаны проявили разумную инициативу и вывели их из-под обстрела. Резервуары с нефтью были разбиты, кругом разливалось огненное море… Из воды торчал хобот затонувшего плавучего крана. В воздухе было горячо и душно.

Чтобы дать войскам возможность отойти с передовых позиций, наша артиллерия вечером открыла ураганный огонь, а специально назначенные части перешли в контратаку по всему фронту. Тут уж не жалели снарядов! Фашисты дрогнули и даже попятились назад.