Юрий Пантелеев - Морской фронт

На закопченном лице Збрицкого ослепительно блеснули зубы и белки смеющихся глаз:

— Товарищ начальник штаба! Это очень хорошая примета! Вы обязательно будете командовать флотом…

Я не придал тогда значения этой шутке, но спустя десять с лишним лет, когда я командовал Тихоокеанским флотом, Е. П. Збрицкий, начальник походного штаба на большом учении, подошел ко мне на мостике крейсера и напомнил:

— Видите, я был прав тогда. Теперь на вашем флаге третья звездочка уже настоящая, а не дырочка от осколка…

Мы выходили на Малый рейд, когда снова начался большой налет. Десяток бомбардировщиков устремился на стоявшие здесь транспорты. Бомбы падали всюду. Катер беспрерывно вздрагивал, взметенная взрывами вода заливала палубу. Мы беспокоились о раненых, они нуждались в срочной медицинской помощи, а до госпиталя было еще далеко.

Следующие волны бомбардировщиков обрушили свой груз на боевые корабли и на Кронштадт. Опять нас оглушал невообразимый треск зениток и глухие тяжелые удары взрывов.

Идем на полном ходу вдоль небольшого старого транспорта «Мария», и в этот момент его накрывает бомба. Транспорт в одно мгновение разлетается, как одуванчик от дуновения ветра, и обломки его скрываются под водой. Раненые на палубе катера нервничают. Успокаиваем их, как можем. Дан самый полный ход, катер выходит на редан и летит среди хаоса всплесков.

Не успели мы ошвартоваться у Петровской пристани, как начинается четвертый по счету налет. Незначительные повреждения получил крейсер «Киров», эсминец «Гордый» и подводная лодка «Щ-306». Значительные потери в городе. Много раненых и убитых на заводе, на улицах, в береговых морских частях.

Вечером, составляя подробное донесение о воздушных налетах, я беседовал с начальником тыла флота генералом Москаленко. Митрофан Иванович был явно расстроен. Его хозяйство понесло большой урон. Фашистские бомбы разрушили завод артприборов, склады, подожгли нефтебаки… Пожарами охвачено десять домов. Всю ночь велась борьба с огнем. Моряки оказывали помощь пострадавшим, спасали флотское имущество.

Особенно пострадал Морской госпиталь, по всем данным, получалось, что фашисты специально в него целились.

В один день на Кронштадт и корабли совершили налет 180 самолетов противника. Такого еще не бывало. Потери немцев — десять бомбардировщиков. Хотя мы имели всего пять самолетов-истребителей, летчики Костылев, Усыченко, Ткачев, Руденко и Львов отважно вступали в бой и на глазах у всего флота сбили не один «юнкерс».

Жертв на берегу могло быть неизмеримо меньше, если бы служба ПВО, система укрытий и оповещения оказались на должной высоте. А тут было много неорганизованности. Во время налетов на перекрестках улиц стояли толпы зевак и смотрели, как падают бомбы…

Комфлот вновь обратился к командующему Ленфронтом с просьбой усилить истребительной авиацией Кронштадтскую военно-морскую базу, но, к сожалению, нам вновь отказали, ибо не прекращались воздушные налеты на Ленинград.

К вечеру заглохли зенитки, но гул канонады по-прежнему стоял в воздухе. Линкор «Марат», крейсер «Киров» и форты вели методический огонь по фашистам. Под гул канонады наши «труженики моря» — быстроходные катера-охотники, приняв новый запас мин заграждения, с наступлением темноты уходили на запад. Уже в который раз они отважно и дерзко, под самым носом у противника ставили в его тылу, на фарватерах Выборгского залива, свои смертоносные «шарики»! Выборгский порт, таким образом, был закрыт для воинских перевозок фашистов. Этим мы надежно укрепляли наш северный фланг морской обороны подходов к Кронштадту.

Ночь выдалась прохладная, звездная. Мы сидели в штабном садике. Наш «рабочий день» не кончился. Помощник начальника штаба капитан 1 ранга В. Ф. Черный часто подходил и докладывал о различных просьбах, поступавших от учреждений и частей. Одни просили команду матросов для смены уже работающих по раскопке обвалившихся домов, другие просили прислать матросов для расчистки завалов, образовавшихся на улицах. За ночь надо было навести в городе хотя бы элементарный порядок. Люди выбивались из сил, опыта восстановительных работ у нас в ту пору не было.

Всегда собранный, бодрый, В. Ф. Черный получал от ком-флота указания и уходил, чтобы передать их в части.

В темноте послышался зычный бас:

— Где комфлот?

Помощник дежурного по штабу маленьким затемненным фонариком осветил фигуру генерала Москаленко. Он пришел доложить, как дружно, напористо работают люди на заводе артприборов — расчищают завалы, спасают оборудование.

— Они смертельно устали. Необходимо им срочно помочь.

Услышав, что ему будут выделены матросы, генерал поблагодарил, скрылся во мраке. Уже издалека доносился его возмущенный голос:

— Ни черта не видно! Это не дело, надо побелить камушки на обочине дорожки и синие фонарики установить…

Наш начальник тыла всюду и всегда оставался заботливым, а потому и придирчивым хозяином.

Поступали доклады. Отдавались распоряжения, проверялось их выполнение… В хлопотах пролетела ночь. Тускнели зарева пожаров над Петергофом и южной частью Ленинграда. Тяжелые орудия кораблей и фортов чуть реже, но методически вели огонь по вражеским позициям.

Смолкли голоса, офицеры и матросы дремали на своих местах, бодрствовала только дежурная служба штабных постов. А в 5 часов 15 минут гавань вновь наполнилась звуками воздушной тревоги, игравшейся на десятках горнов под аккомпанемент колоколов громкого боя. По радио неслись два грозных слова: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!»

Все были на ногах. Крепость ощетинилась стволами зениток. Несколько редких, будто сконфуженных, выстрелов робко прозвучали в прохладном утреннем воздухе. Фашистский разведчик прошел высоко и быстро исчез.

День зачинался тихим и ясным. Следовало ожидать очередного налета. Комфлот приказал предупредить все зенитные батареи и корабли на рейдах, а также наших истребителей на аэродроме «Бычье поле», располагавшемся за городом в западной части острова Котлин, чтобы находились в постоянной готовности.

Отбой воздушной тревоги прозвучал довольно скоро, и возобновились наши обычные штабные дела… Сегодня заканчивалось формирование 7-й отдельной бригады морской пехоты в составе пяти тысяч человек. В командование бригадой вступил полковник Т. М. Парафило, который в Таллине возглавлял 1-ю бригаду морской пехоты. Военкомом был назначен опытный политработник полковой комиссар Грачев, который отличился еще в войне с белофиннами. Бригада была направлена под Ленинград на позиции у реки Ижоры и успешно действовала совместно с 55-й армией. Вместе с этой бригадой на сухопутье сражались уже более 80 тысяч посланцев флота. Их можно было встретить на всех участках Ленинградского фронта и даже под Москвой.