Юрий Пантелеев - Морской фронт

Силами, выделенными для внутренней и ледовой обороны города, командовал начальник гарнизона генерал-лейтенант Г. А. Степанов — опытный пограничник и прекрасный организатор. Я был назначен его заместителем по морской части.

— Здесь уж командуйте вы, адмирал, хоть море и замерзло, но все же это не земля… — шутил генерал, когда мы составляли с ним план зимней внутренней обороны Ленинграда.

И действительно, ледовый фронт имел свои особенности. Зима лютовала с первых же дней. На льду нельзя было держать войска, нельзя было строить для них землянки или окопы. Поэтому особое значение получила своевременная ледовая разведка подходов к городу со стороны моря, через лед. Дозоры на льду мы высылали не более как на три километра от города, а Морской канал обязаны были охранять до Петергофа. Это превышало 9-10 километров.

Объезжая части, выделенные для действий на льду, мы часто поминали недобрым словом и наш Осоавиахим и физкультурные организации страны. Как мало внимания уделяли они до войны массовой лыжной подготовке молодежи! Не чемпионы нам были нужны, а просто лыжники, способные твердо и уверенно ходить по снегу.

Таких было мало среди наших бойцов. Все наспех сформированные нами лыжные батальоны были поначалу просто учебными подразделениями. А противник уже вовсю ходил по льду на лыжах…

Флагманский руководитель физкультуры частей базы майор Фролов днем и ночью тренировал лыжников. Снегу на льду было мало, залив, лишь местами припорошенный снежком, выглядел зеркалом. Сильные шквалы буквально сдували наших лыжников. Мы отбирали бойцов, уже мало-мальски овладевших лыжами, и формировали из них отделения. Выискивали лыжников по всем другим частям флота.

— Небось в футбол играть, так десятки команд нашлось бы, а вот с лыжами плохо, — сокрушался майор Фролов.

Претензия справедливая! Советский юноша, защитник нашей Родины, должен еще до призыва в армию уметь стрелять, плавать и ходить на лыжах.

Весть о том, что на заливе обнаружена вражеская лыжня, немедленно облетела все командные инстанции. Каждый штаб интересовался подробностями со своей точки зрения. Так, штаб 21-й стрелковой дивизии, оборонявшей пространство между дамбой Морского канала и берегом, интересовался, точно ли определено направление лыжни, не было ли еще одного следа в направлении с запада на восток?

Ряд других, тоже очень важных вопросов поставил штаб флота. Наша связь с ним теперь была значительно упрощена. По решению Военного совета фронта он передислоцировался в Ленинград и занял помещения штаба Ленинградской военно-морской базы. Мы же перебрались в правое крыло Адмиралтейства, выходившее и на Неву, и на Дворцовый проезд. За несколько дней мы успели оборудовать себе в подвале небольшой командный пункт и, самое главное, обеспечить связь со всеми частями базы, с Кронштадтом и со штабами флота и фронта. Это была, конечно, большая заслуга связистов Шварцберга, Утробина и всех их подчиненных. Сделать это за четыре-пять дней было не так просто.

— Юрий Александрович! Резко ли была видна сама лыжня? Не был ли кругом помят снег?.. А как близко она подошла к каналу?.. Ведь враг не зря присматривается к замерзшему каналу… — допытывался по телефону начальник штаба флота Ю. Ф. Ралль.

Для подробного опроса наших дозорных вызвали в штаб. Особых деталей от них мы не узнали.

— Стужа лютая, тьма кромешная, ветрище ходу не дает, все тащит в сторону… — хором докладывали они.

— Ну, это понятно, — перебиваю я бойцов, — а все же, что вы видели вокруг лыжни на снегу?

Оба лыжника в таком дозоре и в такой обстановке были впервые в жизни. И нужных нам подробностей, к смущению своему, они не приметили.

Беспрерывное наблюдение за каналом на всем его протяжении было еще нам тогда не под силу. И тут-то, в самый тяжелый для лыжников период, до установления плотного снежного покрова на всем льду, нас крепко выручили спортивные буера.

Вот уж никто не думал, что эти «ледовые яхты» могут сослужить боевую службу!

Один отряд из 18 буеров входил в состав сил охраны водного района базы, другой, из 19 буеров — в состав корпуса ПВО.

Буера могли нести ручные пулеметы, но особенно устраивала нас их большая скорость, превышавшая, как я уже говорил, 100 километров в час. Это делало их малоуязвимыми для противника. По толстому и слежавшемуся снегу буера не ходили — это был их недостаток. Но в начале суровой зимы лед был почти чистым, поэтому буера сразу же начали проводить разведку района Морского канала и всего ледового фронта. Они же поддерживали связь с четырьмя баржами ПВО, вмерзшими в лед Невской губы.

Команды буеров укомплектовали ленинградские яхтсмены; среди них старший лейтенант И. П. Матвеев (ныне капитан 2 ранга, заслуженный мастер спорта), известные наши парусники — старший лейтенант Н. Г. Щепкин, младший лейтенант Б. П. Дмитриев и другие.

Командир отряда И. П. Матвеев, выполняя боевые задания, часто под шрапнельным огнем противника, летал по льду залива, словно на дистанции очередных всесоюзных соревнований. Наш зимний «летучий голландец» доставлял на баржи ПВО продовольствие, производил разведку льда. И наверно, помощь, оказанная И. П. Матвеевым делу обороны залива, была самым большим достижением в его большой спортивной жизни. Смело действовали и другие спортсмены-буеристы — старшины 1-й статьи А. Н. Мацкевич и М. А. Сороченков.

На следующий день после того, как была обнаружена лыжня, с рассветом 22 ноября мы выпустили наших разведчиков-буеристов. За несколько десятков минут они облетели район, который лыжники вряд ли обошли бы за весь день.

С буера старшего лейтенанта Н. Г. Щепкина вблизи трассы Морского канала, против Петергофа, наши разведчики обнаружили наблюдательный пункт противника, устроенный в рубке затонувшего буксира. Около десяти гитлеровцев копошились на льду возле рубки, устанавливая антенну. Летящие, как вихрь, стреляющие буера ошеломили их. Фашисты разбежались и попрятались в торосах, не сделав даже выстрела. Через несколько минут, как только мы получили донесения буеров, немедленно открыла огонь наша лахтинская батарея. Вся надстройка корабля была полностью уничтожена. Вторично высланный буер донес, что изуродованные трупы вражеских солдат разбросаны далеко от затонувшего буксира. Комбат Меншуткин держал свое слово — накрывать врага с первого залпа!

Полетели донесения в штаб внутренней обороны города и в штаб флота. Только и было разговору тогда, что о буерах и об артиллеристах…

Но этим день не кончился. Видно, немцы собирались более глубоко прощупать всю систему обороны нашей ледовой трассы. Совершенно неожиданно пришло из Кронштадта донесение о том, что противник большим отрядом пехоты с танками вышел на лед из Петергофа в направлении Морского канала. Это же обнаружили и наши дозорные буера. Запахло серьезным делом. Всем частям ВОГ объявили боевую тревогу. Не было уверенности, что фашисты не полезут и в других местах.