Жерар Сивери - Филипп Август

Король и вправду был импульсивным. Он неоднократно давал подтверждения этой характерной черты своей психики. Нетерпеливый, раздражительный, он иногда принимал решения спонтанно, без учета обстоятельств. Так, разгневанный сопротивлением Руана в 1193 году, Филипп приказал сломать осадные машины. Скрытный в некоторых случаях, он еще не стал рассудительным и мудрым королем, который ничего не решал без обсуждения со своими советниками. Впрочем, именно трагические последствия дела Ингеборги заставили его приобрести эти качества. Его окружение очень быстро ему указало, что вовсе не достаточно изгнать со своего ложа супругу, чтобы брак был признан недействительным. Прелаты королевства во главе с дядей Филиппа, архиепископом Гийомом, искали юридический повод для этого. Возмущенная до крайности, датская делегация покинула Францию, но не увезла с собой Ингеборгу, поскольку та пожелала остаться в королевстве, которое считала теперь своим. Согласно хронисту Бодуэну Авенскому, королева, проводив своих земляков до самой Фландрии, обосновалась сначала в Сизуэнском аббатстве, близ Лилля. Немного времени спустя Филипп Август назначил ей в качестве резиденции монастырь Сен-Мор-де-Фоссе, а затем другие обители, и королевское окружение больше не видело ее на протяжении семи долгих лет.

Проявив изрядное усердие, епископы Франции не замедлили обнаружить предполагаемую родственную близость между Ингеборгой и первой женой короля, Изабеллой де Эно. Теперь прелаты и бароны могли в полном душевном спокойствии приступить к аннулированию брака на собрании, которое открылось 5 ноября 1193 года в Компьени. Желание магнатов уладить матримониальные затруднения короля вызывает несколько предварительных вопросов. Когда позднее Ингеборга жаловалась, что страдает от плохого обращения, находясь на положении пленницы, она обвиняла в этом короля и его советников. Быть может, в данном случае советники оказывали на короля более значительное влияние, чем сообщается в источниках? Возможно, они были настолько разочарованы этим браком, который не принес ожидаемых военно-политических выгод, что охотно воспользовались неудачей первой брачной ночи, чтобы подтолкнуть короля к разводу? Короче говоря, строили они козни против второй супруги Филиппа Августа подобно тому, как уже это делали против первой? Поднимать такой вопрос — не прихоть автора: Филипп II Ингеборга сами ответили на него утвердительно.

Действительно, очень скоро королева возложила ответственность за свою печальную участь на советников в той же степени, что и на короля. С запозданием Филипп высказался в том же смысле. Когда в 1201 году ему пришлось отказаться от надежды получить у папы разрешение на расторжение брака, он прогнал со своего двора архиепископа Реймсского, Гийома Белорукого. При этом Филипп с горячностью упрекал дядю за то, что ранее он твердо ручался в надежности его положения. Разве не архиепископ Реймсский первым предложил аннулировать королевский брак на собрании в Компьени? Король даже дал понять, что он никогда не расстался бы с Ингеборгой, если бы его точно не убедили, что расторжение брака ему обеспечено. Разгневанный на прелата, Филипп признался, что совершил ошибку, последовав его совету.

Следует ли обвинить Филиппа Августа в очевидной неискренности, когда он распекал самого видного церковнослужителя Франции и своего официального советника за то, что он внес такой большой вклад в разрушение его брака: сорвал все новые попытки физического союза с Ингеборгой, не дал ему необходимого времени упокоиться, чтобы половая несовместимость исчезла? Ошеломленные сокрушительным провалом замыслов о союзе с Данией, Гийом и другие советники могли подстрекать короля к тому, чтобы он как можно скорее оставил все попытки сближения со своей женой, гарантируя ему аннуляцию брака.

Поистине, Филипп лишь добавил новую темную зону в дело и без того изрядно запутанное. Впрочем, он бросил это серьезное обвинение только в 1201 году, когда окончательно понял, что увяз в семейных проблемах и единственный оставшийся у него выход — это возвращение на исходную позицию, то есть примирение с Ингеборгой. Гийом, другие французские епископы и бароны могли бы ему ответить, что они просто хотели помочь своему королю, разочарованному, униженному после его злосчастных опытов. Тем не менее этот запоздалый упрек ставит вопрос о государственных соображениях, напоминая о политическом закулисье и о том, что королевские советники испытали облегчение оттого, что брак так быстро распался. Обрадованные случаем, который позволял исправить их дипломатический промах, они, конечно, ничего не предприняли для того, чтобы избежать разрыва, родившегося из супружеского недовольства.

Капетингские епископы стали тогда искать причину для аннуляции брака. Сначала они не рассматривали в качестве таковой отсутствие плотской супружеской связи, что, кажется, показывает, что они более доверяли утверждениям королевы, нежели короля. Они выдвинули довод, который сочли наиболее надежным: существование родственной связи между первой супругой Филиппа, Изабеллой де Эно, и второй, Ингеборгой Датской. По утверждению прелатов, обе королевы происходили от Карла Доброго, отца их прапрадеда, графа Фландрского, убитого в 1127 году. Однако в действительности дело обстояло иначе. Первая ошибка прелатов состояла в том, что Карл Добрый не был основателем какой-либо династии. Отметим и вторую: епископы считали, что предком Ингеборги был Кнут Святой, тогда как на самом деле речь должна была идти о его брате, Эрике Мудром.

Такое вольное обращение с генеалогическими данными удивляет. Однако, основываясь на этих выкладках, несколько фантастических и, несомненно, выдуманных услужливыми генеалогистами, участники собрания, проходившего 5 ноября 1193 года, поспешили вынести постановление о существовании родственной связи в четвертом колене между двумя королевами и, в силу этого, объявили брак недействительным, поскольку он был заключен без соответствующего церковного разрешения [186] О разводе королевской четы см.: op. cit., supra n. 7; о переписке Иннокентия III по поводу дела Ингеборги см.: RHF, t. XIX, р. 414 и далее (1202 и далее), Patr. lat., t. CCXIV-CCXVII; Baluze, Innocenti papae epistolarum libri XIX, Paris, 1682; Fliche, Thouzellier et Azais, Histoire de l’figlise, t. X, p. 172, n. 1: в 1208 году Иннокентий III был точно осведомлен о нескольких неудачных попытках короля вступить в плотскую близость с Ингеборгой (Cartellieri , IV2, р. 280). . На этом заседании присутствовали: архиепископ Реймса, епископы Бове, Шалона-на-Марне, Орлеана, Арраса и Нуайона, а также графы Дрё, Блуа, Шампани, Невера, кастелян Лилля и королевские шамбелланы, среди которых был Готье Старший.