Хильдегард Шефер - Диалог с Клавдием

Во время поездки в Турцию в феврале 1989 года у меня часто была горячая рука, но я не обращал на это внимания. После нашего возвращения домой феномен горячей руки повторялся. Но так как после отпуска у меня было на работе очень много дел, мне даже не приходила в голову мысль провести сеанс. Только после уговоров жены мы однажды взялись за доску.

Тогда Клавдий сказал:

— Почему ты меня не слышал?

Моя жена ответила, что я хотя и чувствовал горячую руку, но у меня заграницей не было возможности провести сеанс.

На это Клавдий ответил:

— А потом, дома, это было возможно.

Затем совместно с Клавдием мы выбрали для сеансов определенный день недели.

Все, сказанное нам, было неожиданно и захватывающе, расширяло наш горизонт, и все больше и больше мы воспринимали эти контакты, как настоящее обогащение нашего существования. Однако, и это мне хочется здесь зафиксировать, я постоянно подумывал — а не перестать ли этим заниматься? Подумать только, что значило для меня — передавать сообщения в течение длительного времени, не зная, абсолютно ничего не зная об этом потом. Я чувствовал себя беззащитным без контроля над собой, и это пугало меня.

Однако должно было стать еще «хуже». Если сеансы с пишущим стаканом были для меня чем-то чудовищным, то мне показалось, что земля уходит из-под моих ног, когда на страстную пятницу 1990 года я впервые заговорил — то есть Клавдий воспользовался моим голосом.　

Этому новому варианту контакта с обитателями потустороннего мира я сопротивлялся изо всей силы, но Клавдий, это я непременно должен сказать, всегда убедительно подчеркивал, что он произойдет только, если я с этим соглашусь и что я сам могу совершенно свободно решать. Я долго боролся с собой, обдумывая все за и против, и признаюсь, провел много бессонных ночей. Никто, даже моя жена, не мог принять за меня это решение. Клавдий настойчиво подчеркивал, что со мной ничего не случится и что контакт будет тотчас же прерван, если для меня будет существовать хоть какая-то опасность. В конечном счете и Хели, охранявшая меня уже во время сеансов с пишущим стаканом, также была для меня большой подмогой в принятии решения сказать «да».　

Клавдий начал дипломатично. Он постепенно приучал меня к говорящему контакту. В зависимости от обстоятельств мы начинали со стакана, а затем, если было много чего сказать, он, для простоты, переходил к разговору. По мере надобности Клавдий объявлял об этом для того, чтобы мы могли включить кассетный магнитофон.　

Такие комбинированные сеансы проводились на протяжении месяцев до тех пор, пока, однажды, Клавдий не начал постоянно говорить через меня, и мы должны были использовать доску только тогда, когда с нами вступали в контакт обитатели потустороннего мира, которых Клавдий　не мог, точнее, «еще не мог» передать с помощью моего　голоса. Объяснения этому даны в разных протоколах, использовавшихся для этой книги.　

Мое доверие понемногу росло. Поддерживаемый женой, всегда стоявшей на моей стороне, я осознал ту миссию, ту задачу, для которой был выбран.　

Если теперь кто-нибудь будет утверждать, что все, что возникло в течение трех лет — а до выхода этой книги наверняка пройдет четыре года. — могло родиться из моего «подсознания», то по этому поводу я могу лишь сказать, что во-первых, не располагаю тем запасом слов, которым пользуется Клавдий, и, во-вторых, не обладаю необходимым образованием, чтобы выступать по таким, в частности, темам, как физика — Акаша-хроника — морфогенетические поля — мультидименсиональность — забытые культуры — пространство и время (называю только часть из них), как это делал и продолжает делать Клавдий.

Клавдий хотя и берет взаймы мой голос, но манера говорить не моя. Это — другой.

За это я ручаюсь.

Хотя Марк в своей истории и рассказал о явлении своего тестя и мистической встрече с Хели, но не упомянул о том, что Клавдий назвал самым важным «ключевым событием». Причина это» го заключается в том, что Марк вообще не заметил значение того, что рассказал нам позже Клавдий, и он это событие никоим образом не связал со своей поздней медиальностью и явившимися следствием этого потусторонними контактами.

Я цитирую Клавдия:

Соприкосновение с Юн Агпаоа было для Марка ключевым событием, так раскрывшим его, что мы смогли с ним работать. До этого он имел дело с магнитофонными голосами, хотя и не отрицаемыми им, но сбившими его, однако, с толку, потому что он многое понимал иначе, чем другие участники. Проблема магнитофонных голосов заключается в том, что каждый участник по-своему слышит и понимает, что приводит к разным результатам. Марк тоже был ограничен своей частотой и поэтому смущен разными сообщениями, даже если они и не имели слишком большого значения. Для нас, однако, он казался потерянным из-за своего смятения. По этой причине мы привели к нему Агпаоа, филлипинского целителя. Эта встреча была чрезвычайно важна для него, потому что он мог слышать и видеть, как на его собственной жене осуществлялся процесс исцеления, а лучше он бы не мог проходить.

Это было ключевым событием, позволившим нам вести его дальше и открыть для наших планов.

Примечание:Исцеление Мириам состоялось в 1986 году.

В предисловии я уже указала на то, что в первое время наших контактов с Клавдием мы были вынуждены пользоваться доской и стаканом, но с весны 1989 года стали использовать новый способ.

Мне хочется дать возможность читателям этой книги принять участие в дальнейшем развитии и формировании этой связи и показать наглядно, что решение говорить было для Марка каким угодно, только не легким, и нам пришлось преодолеть много препятствий, пока этот вид сеансов смог проходить гладко. Мы, участники круга, тоже приняли участие в размышлениях и больших тревогах как самого Марка, так и его жены, сочувствовали, переживали и вели много диалогов с Клавдием, пока дело не дошло до решения Марка, кратко упомянутого им уже в своем рассказе.

Таким образом, читатель должен ясно осознать, что эти контакты были действительно достигнуты трудом и мы коллективно взяли на себя ответственность, которую должны постоянно сознавать.

Из множества разговоров, проведенных в этой связи, я, из имеющихся протоколов, выбрала места, которые по крайней мере знакомят и дают небольшое представление о том времени серьезного решения.

Пусть из них станет видно, что эти контакты совсем не «игрушки».

Одна участница круга предложила способ быстрее писать на доске.

Клавдий:

— Дитя мое, хотя твое предложение и не плохое, однако мое ты одобришь.