Поль Лавиолетт - Лёд и Огонь. История глобальных катастроф

Лавиолетт исходит из предположения, что «эти предания являются свидетельством существования в доисторические времена науки». Он сводит науку к способности «вести точные наблюдения естественного явления и записывать полученные данные так, чтобы их было можно передать другим людям». Но, конечно же, наука не сводится только к этому. Да и как племена каменного века, не имея письменности, не создав даже основ математики, умудрились пронести через тысячелетия свои знания? Верить в такую возможность, конечно, не запретишь. А чтобы принимать ее без доказательств, надо быть отменно доверчивым или не желающим думать самостоятельно.

Правда, то же можно сказать о многих оригинальных (и не очень) идеях, предположениях, гипотезах, на которые с большим воодушевлением и без тени сомнений ссылается П. Лавиолетт. Хотя, как знать, не могут ли приведенные им сведения помочь разгадать некоторые загадки земной природы?

Но при этом следует внимательно и со знанием дела читать великую каменную летопись нашей планеты. Именно она — первейшее и самое грандиозное Священное Писание от Природы. Об этом следует помнить и тем, кто верит в Творца Мироздания.

В познании окружающего нас материального мира надо полагаться прежде всего на факты, научный метод и здравый смысл.

Гигантские уши радиотелескопов направлены в космические дали. Ученые не оставляют надежды услышать голоса собратьев по разуму.

Есть и другой путь к достижению той же цели: погружаться в глубины прошлого, вдумываться в древнейшие мифы и легенды, в тексты мыслителей древности.

Сторонники прогресса убеждены в своем умственном превосходстве над предками. По их мнению, цивилизация возносит каждое новое поколение ученых на вершины познания.

Есть и противоположное мнение' человечество уже прошло свой «золотой век» и постепенно слабеет интеллектуально и духовно, хотя техника совершенствуется и даже обретает нечто подобное разуму. Должен признаться, что мне ближе эта точка зрения.

Однако было бы нелепо пренебрегать научным методом познания, выработанным лучшими умами человечества. Именно благодаря ему современная цивилизация добилась колоссальных свершений. А тем, кому по душе поэтическая философия мифов, надо стараться понять их, а не толковать в угоду какой-нибудь научной или научно-фантастической гипотезе.

Сошлюсь на высказывание исследователя древнеегипетской мифологии Р. Антеса «Не сумма знаний определяет качество интеллекта Истинным критерием разума человека, очевидно, является вопрос, сознает ли он пределы своего незнания. Он должен знать свое место в том, что касается рассудка, и в том, что связано с религиозным верованием. В общем, египетская история заставляет думать, что около 3000 г. до н. э. в Египте «магический разум» и «рациональный разум», то есть религиозный и магический способ мышления, были более уравновешенными, чем около 1000 г. до н. э. или даже в современном мире. Древнейшие египтяне пользовались разумом в самой высокой степени там, где это было нужно, и с должным уважением приходили к тому, что превышало их разумение».

Последнее замечание хочется выделить особо.

Современные авторитетные космологи глаголят о Большом взрыве и сопровождают слова формулами так, будто им открылась сокровенная истина рождения Вселенной. То, что автор данной книги не согласен с такой убогой гипотезой, делает ему честь. Ну а то, что он плохо знаком с науками о Земле и проблемами вымирания видов, — серьезный недостаток. Увы, он этого не сознает, а потому не раз попадает впросак.

Так уж получилось, что некоторые космологические представления мудрецов древности в своей философской сути ближе к истине, чем модные теории современных астрофизиков. Примерно 4,5 тысячелетия назад в древнеегипетском священном гимне, посвященному солнечному божеству, говорилось:

Первым по бытию искони, Амон был изначала,

И никто не знает его появления.

Не было богов до него,

Не было другого бога, одновременного с ним,

Чтобы рассказать о его первоначальном образе…

Вот — пример осознанного незнания. И другой пример из несколько более позднего индийского гимна, вошедшего в Ригведу.

Кто поистине знает, кто теперь бы поведал,

Откуда возникло это мирозданье?

Боги /появились/ после сотворения его.

/Но/ кто же знает, из чего оно возникло?

Из чего возникло это мирозданье, создал ли

/Кто его/ или нет?

Кто видел это на высшем небе,

Тот поистине знает.

/А/ если не знает?

Почему же мудрецы древности были столь умны? Неужели их надоумили представители какой-то высшей неведомой цивилизации?

Наивное предположение. Оно слишком низко оценивает интеллектуальные возможности наших предков. Мол, глупые были, необразованные, сами-то ничего толком не могли сообразить.

Нет, мудрыми были наши далекие предки. Они понимали, что даже боги могут не знать о сотворении мира. А вот астрофизик-космогонист, верующий в магию цифр и формул, полагает, будто постиг тайну Мироздания. Вопиющая самоуверенность!

Физики не способны математически описать гравитационное взаимодействие четырех-пяти тел в однородном пространстве. Однако считают, будто верны их математические модели возникновения всего сущего, включающего бесчисленное количество горячих и холодных небесных тел, не говоря уже о живых организмах, к числу которых относятся и сами теоретики.

Не следует забывать об ограниченности и научного метода, и умственных возможностей человека. Мыслители древности сознавали бездну своего незнания. Представителям технической цивилизации — не только ученым — такая мудрость чужда. Умея выуживать из книг или Интернета всяческие сведения, они воображают себя всезнаями.

Но почему же мудрецы далекого прошлого были столь проницательны? Они умели общаться с природой непосредственно, на основе здравого смысла, не прибегая к хитроумным схемам и не ограничивая полет фантазии строгими рамками научного метода. (Помните, как у Антуана де Сент-Экзюпери: «Зорко одно лишь сердце; самого главного глазами не увидишь».)

Это вовсе не означает, что поэзия мифов предпочтительней научных теорий. Об отдельных конкретных деталях Мироздания, о строении и жизни Земли, эволюции организмов и о многом другом научная мысль способна толковать весьма основательно и доказательно. У нее твердая опора на факты и логику, на меру и число.

Однако в поисках ответа на фундаментальные вопросы бытия — о сущности и происхождении жизни, разума, Вселенной, о смысле существования каждого из нас и всего человечества, — не следует уповать на данные науки. Их необходимо знать, учитывать, но одного этого мало. Подчас разумней полагаться на красочные образы мифов и откровения мудрецов древности.