Эдриан Джилберт - Конец времен. Новый взгляд на пророчества майя

В тот период, когда Платон составлял диалоги «Тимей» и «Критий», Египет находился в конце довольно короткого исторического «позднего периода», определяемого как промежуток времени между 404 и 343 годом до н. э., когда страной правили последовательно сменявшие друг друга фараоны из двадцать восьмой, двадцать девятой и тридцатой династий. В эту эпоху Египет был вновь независим от Персии и выступал на международной арене как самостоятельная держава. Однако это был поистине очень короткий исторический период, закончившийся уже в 343 году до н. э., когда персидские войска Артаксеркса III вновь вторглись в пределы Египта и силой вернули эту страну обратно в «лоно» гигантской Персидской империи.

Персов из Египта изгнали лишь через 20 лет после смерти самого Платона. По иронии истории, это сделали его соотечественники-греки под командованием Александра Македонского. Великий полководец основал в Египте новый центр культуры и эллинизма — Александрию, а также поспешил установить над Египтом уже греческое правление, способствовав тому, что на египетском троне оказалась греческая династия Птолемеев.

Когда Платон составлял свой рассказ-предание об истории Атлантиды, часть этих событий уже произошла, часть еще только назревала, но уже, безусловно, чувствовалась в воздухе. Поэтому древнегреческий философ не мог выступать в виде невозмутимого хроникера давно прошедших и не имеющих к нему никакого непосредственного отношения событий, — наоборот, он писал об Атлантиде с позиций человека, который прекрасно представлял себе всю остроту разворачивающейся вокруг него политической и военной ситуации. Слишком уж явственна ощущалась им грозящая Греции и всей греческой цивилизации угроза, исходящая от Персии. Вот почему, описывая Атлантиду — легендарного врага греческого государства, едва не вызвавшего его крах в далеком прошлом, Платон невольно подчеркивал идею цикличности истории. С этой точки зрения победа Афинского государства над Атлантидой в далекой, почти легендарной войне превращалась в своего рода предтечу более поздних побед Афин над персидскими агрессорами при Марафоне и Саламисе. Очевидно, что с учетом этого фактора приведенный в диалогах Платона рассказ об Атлантиде носит по крайней мере наполовину притчевый характер, превращаясь в своего рода пророчество о том, что Афины, уже отбившие нашествие могущественной Атлантиды в далеком прошлом, точно так же обязательно одержат новые победы и над захватчиками-персами, дерзнувшими посягнуть на их независимость. Однако только этим рассказ Платона об Атлантиде, разумеется, не исчерпывается. Ибо если то, что саисский жрец поведал Солону, действительно было правдой и история развивалась циклично и повторяла саму себя, то это означало, что эпоха, в которую жил Платон, скорее всего, неумолимо приближалась к своему неизбежному концу. Это обстоятельство, конечно же, не могло не беспокоить Платона, поскольку древние греки, подобно древним майя, также верили, что они живут в последнюю по счету историческую эпоху.

При более детальном анализе рассказа об Атлантиде выявляются и другие причины, побудившие Платона включить его в тексты своих философских сочинений. Читая отчет о будто бы состоявшемся разговоре Солона с саисским священнослужителем, мы невольно задаем себе вопрос: а при каких обстоятельствах всплыла в их беседе тема Атлантиды? Платон отвечает на этот вопрос.

«Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда, его приняли с большим почетом; когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. Однажды, вознамерившись перевести разговор на старые предания, он попробовал рассказать им наши мифы о древнейших событиях — о Форонее, почитаемом за первого человека, о Ниобе и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп; при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времен».

Следовательно, тема Атлантиды была поднята в контексте разговора о предшествующих временах и событиях и о глобальных катастрофах, потрясших в свое время весь мир. Солон принялся пересказывать египтянам греческие легенды и мифы о древнейших событиях, они же, в свою очередь, еще более детально описывали ему те же самые события, опираясь на свои более обширные знания о прошлом. Однако очевидно, что когда Платон пишет об этом, то он в глубине души опасается, что точно так же, как в свое время за военной победой Афин над Атлантидой последовала сотрясшая все эллинское государство природная катастрофа, так и сейчас, после победы над персами, Афины снова может постигнуть подобное же природное бедствие.

Как ни странно это может звучать, но мысль об этом должна была представляться Платону весьма реальной. Ибо, как это ни удивительно, но типичные для древних ацтеков и майя воззрения о том, что современной исторической эпохе предшествовали другие эпохи, а современным людям — предшествующие расы людей, были характерны также и для европейской мифологии. Эти предшествующие эпохи были описаны в поэме «Труды и дни» Гесиода, жившего в VIII веке до н. э. По Гесиоду, вся мировая история делится на пять периодов: золотой век, серебряный, медный, героический и железный. Гесиод так пишет об этом:

«Сначала бессмертные боги создали людей, которые жили в золотой век — в эпоху Кроноса, когда Кронос первенствовал над всеми остальными богами. Люди, которые жили в золотом веке, были подобны богам — они были смертны, но не знали горестей и печалей, были избавлены от необходимости трудиться. У них никогда ничего не болело, их ноги и руки не ведали усталости и они могли радоваться и наслаждаться жизнью все отпущенное им время. Когда же они умирали, их смерть больше походила на сон: они просто «засыпали» и больше не просыпались. Земля, беспредельно щедрая в то время, сама обеспечивала их разными плодами и кушаньями, без всяких усилий с их стороны. Люди золотого века жили в довольстве и счастье, пользуясь беспримерной щедростью земли и любимые богами.

Но когда все это поколение людей постепенно вымерло и Земля поглотила их всех без остатка, то они превратились в живущих на Земле духов. В таком качестве они выполняют добрые дела, защищая смертных людей от различных бед. Духи эти бродят над поверхностью Земли, окутанные туманом, и присматривают за делами людей, за приговорами, которые они выносят, и за жестокими делами, и за тем, как распределяется на Земле между людьми богатство. Это право они получили после того, как живущие на Олимпе боги создали второе поколение людей, сделанных из серебра и гораздо менее благородных, чем люди золотого века. Люди серебряного века не были похожи на людей золотого века ни внешне, ни по духу. Это были существа, отличавшиеся чересчур простым умом и большой глупостью, и из-за своей глупости они не могли по-настоящему печалиться и жили в грехе, совершая нехорошие поступки по отношению друг к другу и не могли ни правильно служить богам, ни возносить им жертвы — так, как это подобает делать всем людям, где бы они ни жили. И тогда сын Кроноса Зевс разгневался на них и уничтожил их, потому что они совсем не могли воздавать должные почести бессмертным богам, которые жили на Олимпе.