Александр Жуков - История Японии. Т.І. С древнейших времен до 1868 г.

Обычно считается, что образцом для прямоугольной планировки Фудзивара послужила современная строителям столица танского Китая — Чанъань. Впрочем, существует и другая точка зрения: моделью для Фудзивара была столица китайских императоров северовэйской династии — Лоян (ось север-юг соотносится с осью восток-запад как 3:2, а не как 1:1; государев дворец располагался в центральной, а не в северной части города).

Сам же дворцовый комплекс имел форму квадрата площадью приблизительно 1 кв. км. Свободный доступ в него через любые из двенадцати (по 3 с каждой стороны) ворот был дозволен только высшей аристократии (чиновникам 5-го ранга и выше). Остальные чиновники могли использовать только те ворота и только в то время, которые им были предписаны. Ворота носили названия родов, известных своей службой и преданностью (Тадзихияматобэ, Тиисакобэ, Такэрубэ и др.). По всей вероятности, каждый род был ответственен за поддержание порядка в своем секторе.

Хотя Фудзивара прослужила столицей не так уж долго — всего 16 лет, — она успела послужить резиденцией для трех правителей: Дзито̄ (часть правления), Момму и Гэммэй (часть правления). Можно сказать, что ее строительство знаменовало собой важный психологический перелом: резиденция правителей Ямато постепенно переставала быть кочующей с места на место.

Важнейшим итогом реформ второй половины VII в. было формирование в Японии качественно иной государственной структуры, которая в определенной степени сумела преодолеть аристократические традиции прежнего социального устройства. Правда, реформы не всегда были последовательными и даже таили в себе серьезные противоречия (например, признание привилегированного положения кланов и одновременное отстаивание монопольного статуса чиновничества в сфере управления). Тем не менее, реформаторская деятельность создала условия для появления кодекса законов «Тайхо рицурё̄» и к созданию на его основе государства централизованного типа («государства, основанного на законах» — « рицурё̄ кокка »).

«Периодом Нара» называется время, когда столицей Японии был город Нара (710–784). Кроме того к нему обычно приплюсовывают еще 10 лет (784–794), в течение которых двор находился в Нагаока. Это вполне оправдано, поскольку тот отрезок времени по всем своим социально-экономическим и культурным параметрам был продолжением предшествующего периода.

В более широком плане период Нара можно рассматривать как время продолжения начатых в VII в. реформ, ставивших своей целью превращение Ямато в «цивилизованное» по дальневосточным меркам государство. Поэтому в Японии период, включающий в себя вторую половину VII в., когда начали проводиться в жизнь реформы Тайка, период Нара, а также начало периода Хэйан, принято называть «периодом государства, опирающегося на законы» (« рицурё̄ кокка »). Действительно, именно тогда японцы планомерно пытались воплотить в жизнь политический идеал централизованного государства, все стороны функционирования которого должны были определяться однозначно заданными правилами, или законами. Интересно, что составленные в VIII в. законодательные своды формально продолжали действовать в Японии вплоть до периода Мэйдзи (вторая половина XIX в.), а все более новые законы рассматривались (во всяком случае теоретически) лишь как дополнение к ним.

Период Нара (и период «государства рицурё̄ » в целом) можно определить как время формирования высокоцентрализованного государства по китайскому (танскому) образцу (прямое корейское влияние в то время практически сошло на нет). Желание походить на Китай и быть равным ему проявлялось во всех областях государственной жизни: официальной идеологии, структуре чиновничества, административном делении, надельной системе землепользования, письменной культуре, архитектуре, масштабных строительных проектах и т. д. Однако местные политические и культурные традиции с самого начала вносили заметные коррективы во все мероприятия центральной власти. В результате сформировалось общество, разительно отличавшиеся от китайского. Реформаторы явно недооценили степень культурных, социальных и экономических отличий Японии от Китая, и в конце периода Нара уже стал хорошо заметен процесс упадка центральной власти, не сумевшей справиться с местничеством.

Период Нара является первым в истории Японии, для которого существует довольно обширная и разносторонняя источниковедческая база: материалы официальной хроники «Сёку нихонги» дополняются данными законодательных сводов, описаний провинций Японии «Фудоки», эпиграфики, различными документами текущего делопроизводства, хрониками буддийских храмов, поэтическими антологиями.

Хроника «Сёку нихонги»

Поскольку мифологическое обоснование легитимности правящей династии было к тому времени более или менее закончено, на смену мифологическо-летописным сводам в период Нара пришли погодные хроники. Наиболее значительным примером такого рода была «Сёку нихонги» («Продолжение анналов Японии», 797 г.). Она состояла из 40 свитков и охватывала период 697–791 гг. Хроника составлялась в три этапа. Окончательный вид ей придали Фудзивара Цугицуна и Сугано Мамити.

Общим свойством мифологическо-летописных сводов и хроник является то, что они были рассчитаны не на современников событий, а на их потомков. Именно в их сознании должна была сложиться модель прошлого, которую конструировали составители хроник. Однако хроники отличались от более ранних памятников существенными особенностями.

Если «Кодзики» и «Нихон сёки» оказали серьезное влияние на все жанры словесности (поэзию, прозу и историографию), то непосредственное влияние «Сёку нихонги» ограничивалось, по преимуществу, собственно исторической мыслью, которая окончательно выделилась в качестве самостоятельного жанра словесности. В «Сёку нихонги» уже не встречаются яркие («художественные») описания характеров и поступков — она целиком построена на сухом хронологическом изложении. Намного меньше в ней и прямых заимствований из китайских произведений.

В «Сёку нихонги» хронология (с точностью до дня) сделалась основным принципом построения текста. Если раньше отдельные сообщения тяготели к сюжетной законченности, и под одной датой редко сообщались разнохарактерные сведения, то теперь в отчете за день стала помещаться самая разнообразная информация. Событие в «Сёку нихонги» предстает не как законченная данность, а как процесс.

Таким образом, была окончательно осознана связь истории со временем, причем «плотность» наполнения хроники событиями значительно возросла. И это неудивительно, ибо, в отличие от более ранних памятников, записи «Сёку нихонги» велись одновременно с происходившими событиями, а не фиксировали давно прошедшее.