Политбюро и дело Берия. Сборник документов

ВОПРОС: В период вашей работы наркомом госбезопасности СССР вы лично докладывали в инстанцию о материалах, хранившихся в указанном архиве, на некоторых руководителей партии и правительства?

ОТВЕТ: Нет, не докладывал. Возможно, я не вспомнил о них в свое время или считал, что о них уже доложено, поскольку они архивные.

ВОПРОС: Кем же и когда был создан архив материалов на ответственных работников, который под наименованием «Личный архив наркома госбезопасности Меркулова» был отправлен в начале войны из НКГБ СССР в Куйбышев?

ОТВЕТ: Я не знаю. Возможно, что в 1941 году, при первом разделении наркомата, мне доложили, что в отделе «А» хранятся дела на ответственных работников, и я дал указание их хранить отдельно от других материалов и, конечно, никому не выдавать. Кто и почему их назвал «Личным архивом наркома» — я не знаю.

ВОПРОС: Вами давалось поручение Кобулову в 1944 г. разобрать «Личный архив наркома» после того, как этот архив из Свердловска, куда он был перевезен из Куйбышева, был снова доставлен в Москву?

ОТВЕТ: Я не могу этого припомнить.

ВОПРОС: Вам зачитывается выдержка из показаний Герцовского от 10.Х. 1953 года: «В конце 1944 года Кобулов, работавший тогда заместителем НКГБ СССР Меркулова, потребовал к себе «Личный архив наркома». Мои работники пошли к Кузнецову, работавшему тогда начальником I Спецотдела НКВД СССР, взяли этот «Личный архив наркома» и принесли его в кабинет Кобулова. Мешки здесь были вскрыты, и Кобулов лично рассматривал архивные материалы. Через некоторое время часть этого архива, по-моему, немного менее половины его, была передана к нам в отдел «А» на хранение. Что сделал Кобулов с другой частью «Личного архива наркома» — мне неизвестно».

Что вы можете показать по этому поводу?

ОТВЕТ: Я об этом случае ничего припомнить не могу. Очевидно, это имело место, но докладывал ли мне об этом Кобулов, и почему он заинтересовался этим архивом — я не помню.

ВОПРОС: Перейдем к другим вопросам. Вы Лознер Вениамина Моисеевича знаете?

ОТВЕТ: Не припоминаю.

ВОПРОС: Напоминаю вам о том, что к Лознер В. М. вы обратились за помощью в 1932 году, когда приехали по поручению Берия в г. Баку для розыска архивных материалов в партархиве г. Баку о службе Берия в мусаватистской контрразведке.

ОТВЕТ: Я не помню этого.

ВОПРОС: Вам зачитывается выписка из заявления Лознер В. М. от 14.IX. 1953 года: «1. В 1919 году в гор. Баку имел место такой случай: однажды вечером мусават[ист]ской полицией было оцеплено здание центрального рабочего клуба, и все находившиеся там были задержаны. Их стали проверять по одному человеку, при этом одних выпускали, а других задерживали. Последних набралось несколько десятков человек, среди которых оказался и я. Проверку находившихся в клубе и распределение их на первую и вторую группы проводил молодой парень в форменной фуражке ученика Бакинского технического училища… Все задержанные были под конвоем доставлены в контрразведку. Через некоторое время здесь все задержанные были вновь подвергнуты фильтровке: одних выпустили, других задержали. Этой операцией опять руководил тот же «техник».

2. В 1920–1922 гг. я работал в аппарате Азербайджанской] КП(б). Кажется, это было в конце 1920 г. или в начале 1921 г. В ЦК подал заявление секретарь коллегии ЧК Берия, в котором он просил послать его на подпольную работу в меньшевистскую тогда Грузию. Я присутствовал при том, когда Берия подал заявление секретарю ЦК (последним тогда был Григорий Каминский). Берия, секретаря коллегии ЧК, я тогда увидел в лицо впервые и узнал в нем того «техника», который проводил операцию в рабочем клубе и в контрразведке. Я рассказал об этом Каминскому. При наведении справок выяснилось, что «техник» из контрразведки и Берия — это действительно одно и то же лицо. Была выделена тройка членов ЦК… которым было поручено выяснить этот вопрос…

Когда рассматривалось заявление Берия, было принято решение об отказе в посылке его на подпольную работу. Вопрос же о работе Берия в мусават[ист]ской к[онтр]разведке был оставлен открытым, и комиссия должна была продолжить свою работу Больше к этому вопросу, насколько помню, в ЦК не возвращались.

3. В 1930–1935 гг. я работал в Бакинском совете. Не помню точно когда, не то в 1931, не то в 1932 году, ко мне пришел Меркулов, работавший тогда в аппарате Закавказского] крайкома; секретарем Закавказского] крайкома был Берия. Меркулов обратился ко мне с таким вопросом. Он, по его словам, прибыл в Баку, имея задание Берия подобрать материалы, относящиеся к истории азербайджанской и бакинской организаций большевиков. Разбираясь в материалах в архиве ЦК, он обнаружил исчезновение одного протокола того периода, когда я работал в Секретариате ЦК. Меркулов просил меня зайти с ним в архив ЦК, посмотреть это дело: не смогу ли я помочь ему установить, куда мог деться этот протокол. Когда я просмотрел папку протоколов, о которых шла речь, я обратил внимание на то, что недостает того протокола заседания ЦК, на котором рассматривалось заявление Берия о посылке его на подпольную работу в Грузию и сообщение комиссии, выделенной ЦК в связи с этим заявлением».

Теперь вы припоминаете вашу встречу и разговор с Лознер В. М.?

ОТВЕТ: Припомнить Лознера и свой разговор с ним я не могу. Вероятно, так и было, как он говорит, но я вспомнить не могу. Я не могу также припомнить, почему я обратился к нему и как его разыскал.

ВОПРОС: Вам предъявляются брошюра-доклад «25 лет ВЧК — ОГПУ — НКВД», прочитанный вами 20.XII. 1942 г., и отпечатанный на машинке текст вашего выступления на митинге сотрудников НКВД и НКГБ СССР от 1.X. 1943 г.

Вы подтверждаете, что этот доклад вами делался и что вы выступали на митинге с речью, содержание которой изложено в предъявленном вам документе?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю.

ВОПРОС: Как вы оцениваете свою речь на митинге и ту часть доклада, в которой вы говорите о Берия?

ОТВЕТ: Даже с учетом того, что этот доклад и речь мной произносились в 1942–1943 гг. и что доклад был посвящен двадцатипятилетию ВЧК— ОГПУ — НКВД, а речь произносилась в связи с присвоением Берия звания героя труда, я должен признать, что дал слишком высокую, незаслуженную и потому неправильную оценку роли Берия в органах НКВД и как работника советских и партийных органов.

Мне неприятно перечитывать эти места и стыдно, что я мог такими лестными словами характеризовать Берия.

Показания записаны с моих слов правильно, мною лично прочитаны.

Меркулов

Допрос окончен в 21 ч. 30 м.

Допросил: Полковник юстиции Успенский

Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 470. Л. 206–213. Копия. Машинопись.

Копия протокола допроса свидетеля Багирова Мир-Джафар Аббасовича от 29 октября 1953 г.