Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Тем более это очень досадно, что мы дружно, честно, по партийному работали в течение многих лет и тяжелых, и грозных военных, и [в] восстановительный период нашей страны. Все ценное в моей жизни связано [в] совместной работе с тобой с первых же дней в 1938 г., по наведению порядка в МВД, твое участие в приемке и сдаче дел, укрепление кадрами МВД при твоей помощи.

Большая напряженная работа во время войны в Государственном комитете обороны, когда волей партии нам было поручено — тебе организовать в необходимых количествах в соответствующих предприятиях министерств выпуск самолетов и моторов, а мне — вооружения и боеприпасов, или вопросы формирования для фронта, совместная работа в оперативном бюро Совнаркома СССР по организации народного хозяйства во время войны, когда понадобилось крепко поддержать работу транспорта, были направлены оба мы с тобой, с Кагановичем Л. М. и Микояном А. И., для налаживания железнодорожного транспорта, который играл исключительную роль. Первые недели войны, когда нечем было прикрыть Запад[ный] фронт, который немец сильно теснил, наша совместная работа по созданию под руководством Государственного] к[омите]та, Ставки и лично товарища Сталина Резервного фронта для защиты подступов к Москве. Одних только для Резервного фронта было организовано 15 полнокровных чекистских войсковых дивизий. Одновременная посылка тебя на Сталинградский фронт, меня — на Кавказский. Надо прямо сказать, что мы самым добросовестнейшим образом относились к успешному выполнению поручений партии, правительства и товарища Сталина, никогда не жалели сил и энергии и не знали страха.

После войны — совместная работа в Комитете по восстановлению разрушенных районов. Особо должен отметить нашу совместную активную многолетнюю работу в Специальном комитете при Совете министров по созданию атомного оружия, а позже по системам «Комета» и «Беркут» — управляемых снарядов. Никогда не забывал я твое большое товарищеское, человеческое отношение ко мне, когда я по известным тебе [причинам] в подавленном настроении вылетел в 1948 г. в район Семипалатинска Каз[ахской] ССР, где, как известно, успешно завершилось испытание атомного оружия. Как тебе хорошо известно, а последнее время и т-щу Булганину Н. А., организации, контролируемые Специальным к[омите]том, Первое и Второе главные управления и их предприятия и научно-технические силы, лаборатории, конструкторские бюро и институты представляют колоссальное достижение, это гордость нашей страны. Я тебе вскользь докладывал и поручил составить для правительства подробный доклад о состоянии наших атомных дел. Уже в этом году должны произвести несколько взрывов, в том числе одной модели сверхмощной, равной 250–300 тысячам тонн тротила.

По «Беркуту» испытания закончены удачно. Теперь все дело — обеспечить превосходство в серии и соответствующими кадрами и в этой области делается очень много соответствующими министерствами. Главное, на основе «Кометы» и «Беркута» есть колоссальные возможности дальнейших улучшений в области управляемых снарядов, как в смысле точности, так и по скорости и дальности.

Специальный доклад готовится для правительства. Эти оружия надо двигать вперед, это настоящее будущее, которыми надо вооружить армию нашей страны. США и Англия придают этому исключительно значение. Повторяю, все это достигнуто потому, что этого хотели партия и правительство, но, хотел сказать, и тут мы совместно работали.

Почти одновременно освободили тебя из ЦК, а меня из МВД, и стали работать в Совнаркоме, дружно стали работать, так же честно и по партийному вместе с т-щами Молотовым В. М., Кагановичем Л. М., Булганиным Н. А., Ворошиловым, Микояном А. И., а после перехода в Москву ист. Хрущевым Н. С. и другими. Своей работой, своей преданностью своему ЦК и своему правительству мы убедили товарища Сталина, что он был не прав в отношении нас. Я не говорю о всевозможных поручениях, которые давались нам ЦК, правительством и лично т-щем Сталиным, в связи с чем приходилось очень часто и кропотливо работать, и всегда мы старались быть принципиальным [и], объективным [и], не было у нас других интересов. Так сложилось, что мы чуть ли не каждый день встречались в течение десяти лет, и разговор у нас всегда был только о делах, о людях, как лучше организовать ту или иную работу и как лучше выполнить имеющиеся поручения.

У меня всегда была потребность с тобой посоветоваться, и всегда для дела получалось лучше. Я видел в лице тебя старшего опытного партийного деятеля большого масштаба, талантливого, энергичного и неутомимого, прекрасного друга и товарища. Я никогда не забуду твою роль в отношении меня в ряде случаев, но особенно, когда хотели меня связать с событиями в Грузии. И когда не стало товарища Сталина, я, не задумываясь, назвал тебя, так же как и другие товарищи, председателем правительства, и что считал и считаю это единственно правильной [точкой зрения]. В дальнейшем я еще больше убедился в этом, что именно ты успешно поведешь вместе с руководящим коллективом ЦК и правительство. Поэтому моя трагедия в том, что, как я уже выше говорил, на протяжении свыше десяти лет [мы] были настоящими большевистскими друзьями, работали с душой на самых различных сложных условиях работы, были в сложных переплетах, и никто не расстроил нашу дружбу, столь ценную и необходимую для меня, а теперь исключительно по моей вине [я] потерял все, что связывало нас.

Хочу сказать несколько слов в отношении товарищей.

Вячеслав Михайлович! У меня всегда было прекрасное, ровное отношение к Вам, работая в Закавказье. Мы все высоко ценили, считали Вас верным учеником Ленина и верным соратником Сталина, вторым лицом после товарища Сталина. Это наглядно можно было видеть в отношении Вас закавказской организации. Если спросить мою семью, Вам могут рассказать очень много хорошего о Вас с моих слов. После приезда в Москву, если не считать дел, если помните Мальцева, работавшего в архиве, и Слезберг, которые велись по прямому указанию т-ща Сталина, что может, очевидно, подтвердить т-щ Анастас Иванович и кое-кто и другие, я не знаю ни одного случая, чтобы меня можно было упрекнуть в отношении Вас. Наоборот, Вы прекрасно помните, когда в начале войны было очень плохо и после нашего разговора с т-щем Сталиным у него на ближней даче, Вы вопрос поставили ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей Родины. Я вас тогда целиком поддержал, и предложил Вам немедля вызвать на совещание т-ща Маленкова Г. М., а спустя небольшой промежуток времени подошли и другие члены Политбюро, находившиеся в Москве. После этого совещания мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его [в] немедленной организации Комитета обороны страны со всеми правами.