Пётр Толочко - Украина в оранжевом интерьере

Не этими ли чувствами руководствовались и нацисты гитлеровской Германии, видевшие в Карле XII идейного предшественника, обратившего свой меч против «славянских варваров» на Востоке. Риббентроп, выражая недовольство неприсоединением Швеции к «Антикоминтерновскому пакту», утверждал, что шведы утратили «дух Карла XII». А близкий к печально известному ведомству доктора Геббельса историк О. Хайнтц называл шведского короля, не больше не меньше, как спасителем европейской цивилизации от «славянской угрозы».

Нечего и говорить, в «хорошей» компании оказался президент Украины, воспылавший энтузиазмом воздвигнуть памятник этому борцу со славянскими варварами. В их числе ведь были и украинцы. Морально акт В. Ющенко сродни поступку его идейного предтечи И. Мазепы. Это тоже измена. Если и не России, в неприятии которой украинский президент последователен, то определенно памяти тех наших предков, которые не смирились со шведской оккупацией, но с оружием в руках отстаивали честь и независимость родной земли.

По мнению некоторых историков, исповедующих принцип нового прочтения истории, празднование 300-летия событий, связанных с военно-политическим выступлением гетмана Украины Ивана Мазепы и заключением украинско-шведского союза, должно было содействовать утверждению в памяти украинцев осознания своей отдельности от русских, выведению украинской истории за пределы имперского нарратива и даже, будто бы, интеграции Украины в Европу. Подобные утверждения, странные для историков, не содержат буквально ничего реалистичного и здравого.

Должны же они знать, что никакого украинско-шведского союза в природе не существовало. На этот счет нет не только межгосударственного договора, скрепленного подписями гетмана Мазепы и Карла XII и их печатями, но и какого-либо письменного свидетельства о его существовании. Ничего фиксированного о том, на каких условиях Мазепа перебежал к шведскому королю, нет. Знаем только о заявлении, вложенном писарем П. Орликом в уста гетмана, о том что он « не желал и не хотел христианского кровопролития, но намеревался, прийдя в Батурин с шведским королем, писать к царскому величеству благодарственное за протекцию письмо» и объявить в нем о переходе под протекцию «короля шведского». А еще, будто бы, Мазепа надеялся на то, что его новый статус будет оформлен юридически отдельным соглашением Карла XII с Петром I. П. Орлик назвал эти надежды «безумием».

Из сказанного следует, что Мазепа не составил ни письменного заявления о выходе из российского подданства, как это сделал в свое время гетман Иван Выговский, ни договора с Карлом XII о государственном статусе Гетманщины под шведским суверенитетом. Исследователи полагают, что такое соглашение было заключено постфактум, когда Мазепа фактически уже не был гетманом и оно не могло иметь формы межгосударственного юридического акта.

Разумеется, нет никакой возможности вывести украинскую историю за пределы российского имперского контекста. Это не под силу ни директивным распоряжениям «оранжевых» властей, ни услужливым историкам, занимающимся «деконструкцией мифологем и стереотипов». На протяжении более трехсот лет Украина (кроме западных ее земель) находилась в единой с Россией государственно-политической системе и этому, как говорится в Украине «немає ради». Можно как угодно оценивать этот исторический период, можно отречься от участия выдающихся украинцев в созидании Российской империи, можно, наконец, заявить, что это была не наша история, как многие это и делают, но это не будет значить ровным счетом ничего для нашего прошлого. Его следует изучать, объяснять (по возможности честно), а не заниматься немыслимым выведением за «пределы». Оно там навечно.

И совсем уж смешно было полагать, что унизительное приседание перед шведами поможет нашим евроинтеграционным процессам. Интегрироваться ведь нам предстоит не в абсолютистскую Европу начала XVIII в., а в цивилизованную — начала XXI в. А для этого совсем недостаточно предъявить ей химеру украинско-шведского союза времен Карла и Мазепы. Нужны иные аргументы, которых у нас еще нет. А с таким отношением к истории их может и вообще не быть.

Особое место в торжествах по случаю 300-летия Полтавской битвы президент Украины предполагал отвести Батуринской трагедии. Это явствует из сказанного им на Всеукраинском форуме интеллигенции: « Не буде 300-річчя Полтавської битви, якщо не буде 300-річчя Батуринської трагедії. Це дві сторони медалі. Ми повинні дати правдиву інформацію». Несмотря на некоторую стилистическую корявость фразы, с ее смыслом невозможно не согласиться. Конечно, мы должны знать правдивую информацию. В том числе и о том, почему гетман бежал из своей собственной столицы в шведский лагерь, спровоцировав тем самым ее будущую трагическую судьбу. И, безусловно, обязаны отдать дань уважения невинным жертвам Батурина. Сомнение вызывает только односторонняя адресность сочувственной памяти. А разве жертвы многих городков и сел Полтавщины, разоренных и сожженных шведскими фуражирами, не заслуживают нашего поминовения? А умершие от голода во время многомесячной шведской осады жители Полтавы неужто менее нам дороги?

И почему нашим национал-патриотам, и президенту тоже, не пришла в голову естественная мысль о том, что всех этих жертв, как и самой Полтавской битвы, могло и вообще не быть, не приди на украинскую землю с мечом из далекой заморской страны завоеватели?

В новейших работах, особенно тех, которые призваны подвести под юбилейный указ президента соответствующую идеологическую основу, недобросовестно эксплуатируется тезис этнического противостояния русских и украинцев. Жестокости Петра I, в том числе и батуринская, объясняются не тем, что Мазепа, будучи царским подданным, преступил клятву своему суверену, а тем, что царь, будто бы, вообще ненавидел все украинское. Банальная измена возводится в ранг подвига на почве отстаивания национальных интересов.

Разумеется, это упрощенное представление об истории. Петр I, созидавший империю, был одинаково жесток ко всем своим подданным. На костях сотен тысяч русских мужиков строил свою новую столицу. Был беспощаден к изменникам. Не пожалел даже своего сына Алексея, когда тот решил предать его дело. Рубил головы и посылал на виселицу губернаторов российских, когда они уличались в казнокрадстве. Отдавал под трибунал и разжаловал в солдаты крупных военачальников, допускавших преступную небрежность и панику во время сражений. И, определенно, не задумывался об этничности своих жертв.

Но Петр I не был чем-то из ряда вон выходящим. Жестокость, как пишет Д. Гранин, была в духе того времени. Колесовали и секли головы во всех странах. Таким же беспощадным был и король просвещенной Швеции Карл XII. В письме к генерал-лейтенанту Реншёльду он писал: « Населенный пункт, в котором совершено нападение на шведский отряд, должен быть сожжен дотла... Жителей деревень, которых вы схватите, при малейшем подозрении... следует повесить, чтобы они боялись и знали, что если нас разозлить, то не будет пощады даже для детей в колыбели... Недавно я приказал сжечь целый город, а его жителей повесить». Это был польский город Торунь. В полном соответствии с этой королевской инструкцией вели себя шведы и в Украине.