Глеб Бобров - Порванные души. Снайпер в Афгане

– Да уж: уделать-то уделали бы… Только чего бы это роте стоило.

Одной из самых колоритных фигур в третьем мотострелковом взводе был, конечно же, Вася Либоза.

Родился в Белоруссии, в каком-то заброшенном хуторке под Витебском. И жил там до самого призыва в доблестные ряды Советской армии в мае 1983 года. Полгода Вася провел в ашхабадской учебке и только поздней осенью попал к нам в полк в звании младшего сержанта.

Но уже через несколько дней он стал абсолютным лидером в «выхватывании» по морде, оставив далеко позади себя и Генулю Чернобая, и Сержика Квасова. И, самое интересное, что в отличие от легендарных ротных оболтусов Васька чмырем не был. Чистенький, в меру аккуратный и старательный (даже слишком), иногда (очень редко) расторопный, он имел удивительную, феноменальную способность все и всегда делать невпопад.

В характере Васьки слились воедино две, казалось бы, несоединимые черты: редкая хитрость и еще более редкая простота. Он хитрил по всякому поводу и без повода, но по простоте своей душевной ничего не мог скрыть и в результате через день заступал в наряды, получая бесчисленные тумаки и затрещины.

Насколько я его помню, по-настоящему Ваську никогда не били, в его увертках и оправданиях было столько детской наивности и деревенской простоты, что его грешки чаще вызывали смех, чем раздражение.

Васька вполне мог, заступая в наряд, перед самым разводом потерять эмблемку, а на вопрос: «Где ты ее посеял?» – совершенно серьезно ответить: «Та вот, только что упала!» – и в подтверждение своих слов кидался на пол и упорно, до потери сознания, начинал искать якобы оброненную эмблемку, хотя сам прекрасно знал, что ее там отродясь не было. Или еще лучше – уснул он как-то в карауле. Разводящий подошел к нему вместе со всей сменой. Караульные посмеялись над похрапывающим сержантиком и попытались у него из-под руки тихонько вытащить автомат. Но не получилось – Васька проснулся. Разводящий спрашивает, что ж ты, мать-перемать, сука такая, спишь на посту?! Васек и здесь не растерялся: не успев и глаз протереть, резонно ответил: «А я не сплю! Я задумался…»

И таких номеров Либоза выдавал по два-три на день. Разумеется, на сержантскую должность командира второго отделения третьего взвода, которая ему полагалась по штату, никто Ваську не ставил да, кажется, и не собирался ставить. Взвод вполне обходился двумя сержантами – «замком» Дмитрием Куделей и поднявшимся из рядовых Колей Олексюком. Правда, хотели было назначить на вакантное место Шурика Хрипко, но тот в самый ответственный момент угодил в свой, пожалуй, сотый «залет», и опять-таки из-за Васьки. Только начал «воспитывать» его за какую-то очередную провинность, как в палатку вошел командир первого взвода, принципиальный и бескомпромиссный старший лейтенант Козаков. Пришлось Шурику отсидеть несколько суток на гауптвахте. Сержантское звание в результате он получил только через полгода.

Командованию роты деваться было некуда, и в конце концов Ваську назначили командиром отделения. А тут и первая операция. И первая не только для него, но и для нового взводного – Сереги Звонарева. Морпех решил обкатать молодых на приусадебном участке.

Перед выходом нам объявили, что идем в район кишлака Кури. А Кури – это затрапезное селеньице, находившееся через реку, метрах в трехстах от полка. В общем, все, как и задумал Морпех: тактические занятия, реально приближенные к боевой обстановке, – обкатка для молодых.

В нескольких километрах за селением мы вылезли на какой-то обледенелый гребень. Внизу виднелось узкое ущельеце, на дне его, метрах в тридцати под нами, то, что у духов называется дорогой.

Просидели мы там часа три, уже начало светать, и тут слышим отдаленный гул. Сразу определили – идет маленький караванчик. Связались с ротным. Остановить, посмотреть. Что не так – «мочить». Серега волнуется, первый раз как-никак. Спрашивает:

– Что в таких случаях делаете?

Отвечаем:

– Короткую очередь из пулемета перед колонной и осветительную ракету в склон над головами…

Хорошо известно, что с воем врезающаяся в камни сорокамиллиметровка действует на нервы похлеще ПК.

По притихшей цепочке передали приказ: «Приготовить гранаты. Без команды не стрелять!» Взвод деловито закопошился и замер. Ждем…

Наконец появились первые неясные тени. Идут тихо. Видно, что в цепи у них несколько навьюченных животных. А больше ничего в кромешной тьме скального разлома не разобрать. Когда духи вытянулись прямо под нами, кто-то выпустил ракету, а Зубяра, приложившись патронов на двадцать, удовлетворенно хмыкнул: «Ось, як сма-а-ачно!»

Даже в призрачном свете малиновых трассеров и разбившейся о камни «сороковки» было видно, что это полусонно бредущие на базар мирные дехкане. Внизу сразу заверещали, кто-то из них на ломаном русском заголосил срывающимся фальцетом: «Не стреляйте!» – и тут все крики покрыл яростный вопль Васька: «Получа-айте-е… Фашисты!» – а вслед прогремела длиннющая автоматная очередь…

Магазин у него был забит исключительно трассирующими патронами, неизлечимая болезнь всех молодых, и нам показалось, что заметавшиеся по дну ущелья жалкие фигурки все, как одна, были срезаны этим неправдоподобно длинным и столь же неправдоподобно красивым, светящимся, новогодним пунктиром. Оттарахтев из автомата, Васька хотел довести начатое до конца и уже, привстав, размахнулся было «эфкой», но тут его праведный гнев был остановлен диким ревом десяти с лишним глоток: «Отставить!»

Куделя, рискуя сорваться с обледенелого склона, кинулся к перепуганному Ваське, и через несколько секунд мы услышали ни с чем не сравнимый звук звонких оплеух и перемежаемый отборным матом крик замкомвзвода:

– Где чека, недоносок?! Сюда давай, мать твою! Ищи… Убью тварь безмозглую! Ищи…

Вскоре чеку нашли, граната была благополучно обезврежена, а к нам на позицию с трудом вскарабкался старейшина – самый ветхий из идущих в караванчике бабаев. Как выяснилось, никто, по счастью, не пострадал. Единственная потеря – пробитый в нескольких местах мешок с рисом, навьюченный на одном из ослов. Но перепуганы чурки были, конечно, до мокрых штанов. Пока мы разговаривали с дедулей, на связь вышел Пухов и, узнав «о чем стрельба», торжественно пообещал по возвращении в часть Васька «употребить». Следом на связи появился Морпех и, поправив ротного, торжественно заверил, что лично «употребит» всех до единого, начиная с Пухова и Звонарева и заканчивая их домашними животными, если таковые имеются в наличии.

Серега дал отбой, скривил лицо и, сплюнув, сказал:

– Ну, уж в последнем-то никто и не сомневался!

Мы немного посмеялись, в который раз прошлись по звероподобному комбату и, отпустив старика с караванчиком, подозвали Васька. Тот подбежал, вытянулся и «с прогибом» доложил: