Пётр Толочко - Дворцовые интриги на Руси

Рис. 32. Вокняжение Юрия Владимировича на киевском престоле

Здесь мы вновь возвращаемся к вопросу о вероятности насильственной смерти князя. Общая ситуация указывает на то, что он и вправду мог быть жертвой княжеско-боярского заговора. По летописи, тень смерти Юрия Долгорукого падает на осьменника Петрила, но у него могли быть и сообщники в этом черном деле.

Исследуя граффити Софии Киевской, С. Высоцкий обнаружил в алтарной части придела Иокима и Анны необычную надпись. Она находилась рядом с шестиконечным процветшим крестом и читалась так: « Господи, помози рабома своими Петрилови [и] Варнаве» [168] Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской ХІ-ХѴІ вв. К., 1976. С. 119. . Обращает на себя внимание необычная, редко встречаемая двойственная форма обращения к Богу. В свое время она натолкнула автора этих строк на мысль о возможности отождествления автора этой надписи с летописным Петрилом. При этом было высказано предположение, что двойственное число, вероятно, свидетельствует о совместном участии Петрила и Варнавы в каком-то преступлении, не исключено, что и в погублении Юрия Долгорукого [169] Толочко П. П. Киев и Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности ХII-ХIII веков. К., 1980. С. 117. . С тех пор никаких новых данных, которые бы подтвердили это предположение, не появилось. Оно, конечно же, не безусловно, но, думается, вполне вероятно.

Дополнительные, хотя и косвенные, аргументы в пользу версии насильственного устранения Юрия Долгорукого находим в событии, происшедшем в 1171 г. Речь идет о скоропостижной смерти сына Юрия Долгорукого великого князя Глеба. В летописи эта смерть описана в традиционно сочувственном тоне. Князь назван «благоверным», «братолюбцем» и «благоправым». При чтении посмертного панегирика может сложиться впечатление, что, в отличие от своего отца, Глеб как будто пользовался уважением киевлян, а поэтому подозрение в неестественности его смерти не выглядит убедительным.

И все же такое подозрение было высказано вскоре после погребения Глеба Юрьевича. Можно сказать даже не просто подозрение, а обвинение. Брат Глеба, Андрей Боголюбский, был уверен, что эта смерть целиком на совести князей Ростиславичей, которые таким образом прокладывали себе путь к великокняжескому престолу. После кратковременного княжения Владимира Мстиславича Киев действительно перешел к Ростиславичам — в нем утвердился Роман.

Вот как звучит обвинение Боголюбского в изложении Ипатьевской летописи: « Того же лѢта нача Андрей вины покладывати на Ростиславичи, и присла к нимь Михна, река тако: Выдайте ми Григоря Хотвича и Степаньша и Олексу Святославця, яко тѣ суть уморилѣ брата моего ГлѢба, а то суть ворозѣ всимъ намъ» [170] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 569. .

Из слов Боголюбского явствует, что он не только уверен в отравлении Глеба в Киеве, но и знает конкретных исполнителей этого преступления. Григорий Хотович был тысяцким у Глеба, два других соучастника — Степан и Олекса Святославич — также, вероятно, принадлежали к близкому окружению князя.

В свое время С. Соловьев высказал предположение, что этот донос на киевских бояр мог быть и наветом. Ростиславичи, считая обвинение Боголюбского бездоказательным, не исполнили его требований [171] Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 1. История России с древнейших времен. Т. 2. М., 1988. С. 524. . Думается, что действия Ростиславичей не подтверждают невиновности названных бояр. Дело в том, что устранение Глеба (если оно действительно случилось) бросает тень не только на непосредственных исполнителей этого злодеяния, но и на его вдохновителей. Согласись Ростиславичи на выдачу Боголюбскому упомянутых бояр, они бы, по существу, признали и свою вину. Поэтому их отказ удовлетворить требование суздальского князя выглядит вполне логичным.

Тем не менее, как свидетельствует летопись, Ростиславичи все же смалодушничали. Не выдав Григория Хотовича в руки Боголюбского, они отказались от его услуг и выдворили из Киева: « И пустиша Григоря от себе». Тем самым Ростиславичи частично согласились с обвинениями Андрея. Он этим, впрочем, не удовлетворился и изгнал Ростиславичей из Киева и Киевской земли.

В заключение необходимо отметить, что оба князя — Юрий Долгорукий, его сын Глеб — были похоронены в монастыре Св. Спаса на Берестове. К концу 80-х гг. XX в. здесь проводил широкие архитектурно-археологические раскопки В. Харламов. В результате удалось обнаружить несколько погребений в каменных саркофагах. В Киеве и за его пределами разошелся слух, что наконец-то обнаружено захоронение Юрия Долгорукого. И хотя исследователи не дали никакого повода для распространения подобных слухов, в газетах ссылались именно на них.

Что же нашли археологи в действительности? В 1989 г. на расстоянии 3,5 м от центральной апсиды храма был открыт саркофаг из пирофилитового сланца (овручского шифера). В нем находился скелет. От проникновения в саркофаг воды череп и отдельные кости верхней части скелета превратились в труху.

Антропологическая и судебно-медицинская экспертиза показали, что кости принадлежали мужчине невысокого роста (около 160 см), имевшего возраст от 65 до 70 лет. В них не обнаружили следов твердых металлов, которые свидетельствовали бы об отравлении. Если исходить из возраста погребенного, то он совпадает с возрастом Юрия Долгорукого. Князь прожил 66 лет.

Однако сильно смущает рост находки. Как свидетельствует В. Татищев, Юрий «был роста не малого».

В 1990 г. в 14,5 м от первого был обнаружен еще один саркофаг. В нем находилось два скелета в анатомическом порядке длиной около 1,7 м. Черепа рассыпались на мелкие обломки, большинство костей нижнего скелета превратилось в серую порошкообразную массу.

Следует вспомнить о том, что еще один саркофаг был обнаружен здесь ранее в 1909-1914 гг. Д. Мылеевым и П. Покрышкиным рядом с восточной стеной северного ризалита. Он был сложен из плинфы и оштукатурен изнутри. Днище и крышка его представляли собой плиты из шифера.

Из летописи мы знаем о трех захоронениях в монастыре Св. Спаса: дочери Мономаха Евфимии — 1138 г., Юрия Долгорукого — 1157 г. и Глеба Юрьевича — 1171 г. Не исключено также, что на этом фамильном некрополе была похоронена и жена Владимира Мономаха. О каких-то захоронениях у св. Спаса мы, возможно, не знаем.

Наверное, обнаруженные саркофаги и захоронения в них принадлежат названным историческим лицам, однако дать более точную их атрибуцию на основании имеющихся материалов нет никакой возможности. Антропологической и судебно-медицинской экспертизе подвергся лишь один скелет. Материалы же раскопок 1909-1914 гг. не сохранились.