Игорь Латышев - «Дух Ямато» в прошлом и настоящем

Начало процессу так называемой «модернизации», означавшему развитие Японии по капиталистическому пути, было положено в середине XIX в., в эпоху бурной ломки феодальных отношений. Правительство Мэйдзи, пришедшее к власти в результате незавершенной буржуазной революции 1867–1868 гг., взяло курс на заимствование у Запада науки и техники, подняв его на уровень государственной политики. Оно видело в этом единственное средство укрепить основы нового, буржуазного строя, удержать в своих руках контроль за развивающимися общественно-политическими процессами в стране. Немаловажное значение в выборе этого курса имели соображения чисто военного характера: новое правительство стремилось таким путем усилить мощь своей страны, чтобы устоять перед натиском западных держав, вынашивавших планы колонизации Японии после ее «открытия» американской военной эскадрой в 1854 г.

Следуя сложившемуся еще в эпоху феодализма отношению к Западу, правительство Мэйдзи осуществляло европеизацию сугубо прагматически, заимствуя у Европы лишь то, что способствовало достижению его главной цели — созданию «богатого государства и сильной армии». В духовной сфере такой курс сопровождался стремлением оставить в неприкосновенности традиционные, восходившие к периоду феодализма мировоззренческие морально-этические и политические представления. Они должны были служить новому режиму в качестве противоядия против чрезмерной вестернизации Японии, чреватой опасностью утери молодой японской буржуазией самостоятельности во внутренней и внешнеполитической сферах. По замыслам тогдашних правителей страны этим представлениям предназначалась роль духовного фактора, ограничивающего западное влияние и таким образом усиливающего идеологические (позиции вновь утвердившегося общественного строя.

В категориях и понятиях политической идеологии того времени провозглашенный курс нашел выражение в формуле «ва-кон — ёсай», первый компонент которой означает «японский дух», или «дух Ямато», а второй — «западная наука и техника». Эта формула утверждала приоритет «японского духа» и подчиненную целям его упрочения роль западной, «машинной» цивилизации. «Японский дух» — понятие очень широкое. Правящие круги вкладывали в него значение мировоззренческих аспектов, чаще всего религиозного характера, основанных на мифологии, а также социальные представления, преимущественно патерналистского содержания. В него же входят морально-этические установки и политические догмы феодального периода. Большую роль в нем играет конфуцианство, идеология военно-феодального сословия бусидо. Воплощенный и выраженный во всех этих категориях, «японский дух» составил основу идеологии «японизма».

Но общественные законы исторического развития внесли серьезные коррективы в начатый правительством процесс преобразований. Наука и техника, созданные на Западе в эпоху его капиталистического развития, не могли быть эффективно освоены местными кадрами, находившимися в плену феодальных представлений. Требовалось усвоение культуры, породившей машинную цивилизацию, которая начала проникать в Японию. Так началось утверждение здесь западных духовных ценностей, начавших теснить традиционные формы, на которые опирался мэйдзийский режим. Иными словами, в орбиту «преобразований» была включена и сфера японской идеологии.

Идеологические концепции, проникшие в Японию с Запада, включали в себя ряд элементов, созвучных настроению участников возникшего в Японии в 80-е годы XIX в. движения «за свободу и народные права». По своему составу это движение было весьма неоднородным, в его рядах были сторонники как либерально-буржуазных, так и буржуазно-демократических взглядов. Они пытались найти ответ на волновавшие их социальные вопросы в идеологическом багаже западной буржуазии XVIII–XIX вв. Это создало благоприятную почву для проникновения в Японию идей французского просвещения, английского утилитаризма, немецкого романтизма. Некоторые из них получили достаточно широкое распространение в Японии, здесь появились даже последователи взглядов Руссо, особенно будораживших тогда общественное мнение.

Такое развитие событий не укладывалось в рамки идеологической стратегии правительства. В интересах отстаивания принятой в этих рамках классовой линии оно решило более активно вторгнуться в преобразовательный процесс, чтобы нейтрализовать его негативную, с его точки зрения, направленность и до конца использовать его в интересах укрепления экономического и идеологического фундамента нового режима.

В соответствии с принятой мэйдзийским правительством линией, с одной стороны, осуществлялась протекционистская политика в отношении наиболее реакционных проявлений западной культуры, которые могли бы интегрироваться в идеологическую структуру мэйдзийского режима, а с другой стороны, был взят резкий курс на гальванизацию и укрепление в общественном сознании традиционных ценностей, обычно включаемых в понятие «японский дух». Активизировалась деятельность теоретиков конфуцианского толка, усилилась роль государственной религии — синто, догматы которого заняли господствующее положение в иерархии идеологических представлений японского императорского строя, резко возросло значение милитаристских идей, этой неотъемлемой части кодекса бусидо как одного из важнейших элементов «японского духа». Направляющая деятельность буржуазного государства в ходе преобразований нашла выражение в этот период в принятии ряда правительственных постановлений, определявших задачи и функции пропагандистских и воспитательных учреждений.

Иными словами, была сохранена и усилена исходная формула преобразований в Японии («вакон — ёсай»), отстаивавшая в условиях распространения западной науки и техники приоритет и неприкосновенность традиционных духовных ценностей. Это означало переход правительства на путь утверждения националистической линии, отстаивание идеологии японской исключительности.

В социальной и идейно-политической сферах новый курс помог правительству сохранить различные национальные институты, сложившиеся в период господства феодальных отношений, подавить массовое демократическое движение «за свободу и народные права», поставить заслон на пути прогрессивных идей. Резкий поворот идеологической политики государства в сторону национализма совпал с переходом японского капитализма в империалистическую стадию. Во внешнеполитической области апогеем нового курса стала японо-китайская война 1893–1894 гг. и в особенности японо-русская война 1904–1905 гг., победа в которой способствовала усилению буржуазно-националистических воззрений.