Коллектив авторов История - История гражданской войны в СССР. Том 2 [Великая пролетарская революция (октябрь - ноябрь 1917 года)]

События в Германии несомненно указывали на перелом в настроении революционных масс Европы. Они служили признаками кануна революции во всём мире.

«Кризис назрел, — писал Ленин 29 сентября. — Всё будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом. Всё будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту.

Кризис назрел…» [26] Ленин В. И. Кризис назрел. Сочинения, том XXI, стр. 239.

Ленин решил, что момент наступил: лозунг действия — подготовка вооружённого восстания — превратился в директиву— выступать сейчас.

В такую минуту цепляться за Предпарламент граничило уже с предательством революции. Не осмеливаясь открыто выступать против восстания, противники его предлагали ждать съезда Советов. Отложить же решение вопроса о власти до съезда Советов значило выдать врагу назначенный для выступления срок. Противник получал возможность подтянуть силы и разгромить центры и организации восстания. Это означало фактически идти на провал дела, отдать инициативу врагу.

Позицию отсрочки восстания до съезда Советов занял Троцкий. 20 сентября, выступая в Петроградском Совете, он говорил, что вопрос о власти решит съезд Советов. До этого Троцкий считал возможным ликвидацию «совета пяти» (так называлось правительство Керенского. — Ред.) и выделение Демократическим совещанием Временного комитета.

Надеяться, что подтасованное предателями совещание сможет создать какое-то «переходное» правительство до съезда Советов, значило идти в соглашательскую ловушку, дезориентировать массы в решающий момент.

На следующий день Троцкий на фракции Демократического совещания снова предложил отложить окончательное решение вопроса о власти до съезда Советов.

Троцкий не осмелился выступать открыто против вооруженного восстания, но на деле, подобно Каменеву, срывал восстание. Как и все меньшевики, Троцкий боялся восстания, считая возможным мирно решить вопрос о власти. Троцкий доказывал, что отказ вывести гарнизон из столицы на три четверти якобы решает вопрос о победе революции. По существу, позиция Троцкого вела к сохранению буржуазной власти. Мало того, откладывая восстание до съезда Советов, Троцкий открывал карты врагу, расстраивая революционные ряды и демобилизуя настроение рвущихся в бой масс.

Ленин резко обрушился на саботирующих восстание. Со страстностью революционного борца, уверенного в победе, Ленин указывал на предательский характер отсрочки.

С решительностью вождя, понявшего, что назрел самый подходящий момент, Ленин клеймил упирающихся. В специальном приложении к статье «Кризис назрел», написанном для Центрального Комитета, Петроградского и Московского комитетов, Ленин писал, дважды и трижды подчёркивая отдельные места:

«Ждать съезда Советов есть полный идиотизм, ибо это значит пропустить недели, а недели и даже дни решают теперь всё. Это значит трусливо отречься от взятия власти, ибо 1–2 ноября оно будет невозможно (и политически и технически: соберут казаков ко дню глупеньким образом «назначенного» восстания).

«Ждать» съезда Советов есть идиотизм, ибо съезд ничего не даст, ничего не может дать!» [27] Там же, стр. 240.

Настойчиво и решительно Ленин снова и снова повторяет свои доводы за немедленное восстание. За нами большинство в стране. Советы обеих столиц — наши. У эсеров и меньшевиков полный развал. Мы несём лозунги, обеспечивающие полную поддержку трудящихся: Долой правительство, затягивающее мир! Долой правительство, подавляющее крестьянское восстание против помещиков!

«Победа восстания обеспечена теперь большевикам, — призывал Ленин, — … мы можем (если не будем «ждать» Советского съезда) ударить внезапно и из трёх пунктов, из Питера, из Москвы, из Балтийского флота… мы имеем тысячи вооружённых рабочих и солдат в Питере, кои могут сразу взять и Зимний Дворец, и Генеральный Штаб, и станцию телефонов, и все крупные типографии, не выбить нас оттуда, а агитация в армии пойдёт такая, что нельзя будет бороться с этим правительством мира, крестьянский земли и т. д.» [28] Там же, стр. 240—241

По получении этого письма Центральный Комитет 3 октября решил вызвать Ленина в Петроград для постоянной и тесной связи.

Ленин был недоволен тем, что ему приходилось оставаться далеко от разгоравшейся в столице борьбы. Письма из Петрограда запаздывали. Столичные газеты приходили лишь на другой день к вечеру. Вождь пролетарской революции стремился быть ближе к водовороту революционных событий. Ленин заявил, что хочет перебраться в Выборг. У театрального парикмахера купили стариковский парик. Владимира Ильича опять загримировали. 17 сентября он выбрался из Гельсингфорса. В Выборге Ленин обосновался на окраине города, у редактора местной социал-демократической газеты Латукки. Отсюда он по-прежнему неутомимо писал, учил, инструктировал, торопил товарищей.

Центральный Комитет большевиков 5 октября всеми голосами против одного — Каменева. — постановил уйти с первого же заседания Предпарламента.

На том же заседании было постановлено перенести Северный съезд на 10 октября, созвав его не в Финляндии, а в Петрограде. Петроградскому Совету обязательно принять участие в работе съезда. Кроме того было решено пригласить на съезд и Московский Совет. Этим постановлением Центральный Комитет подчеркнул, какое огромное значение придаётся Северному съезду.

Он превращался в генеральный смотр сил накануне выступления. Его решении становились образцом для всех областных съездов Советов. На нём можно было мобилизовать массы для подготовки восстания.

Чтобы превратить решения Северного съезда в директивы, Сталин предложил приурочить к созыву Северного съезда, т. е. к 10 октября, партийное совещание из членов Центрального Комитета, петроградских и московских работников. Предложение Сталина было принято. От созыва партийного съезда решено было отказаться: нельзя было отвлекать внимание от подготовки восстания, все силы должны были быть сконцентрированы на одном вопросе — на восстании.

Через день — 7 октября — в Мариинском дворце начались работы Предпарламента. На торжественное открытие его собрались представители столичных учреждений, приехали министры и крупные чиновники. Справа и в центре зала уселись кадеты. Московские купцы-толстосумы, питерские промышленные тузы, провинциальные помещики, кулаки и домовладельцы собираются вершить «судьбы революции». Между ними угодливо вертятся меньшевики и эсеры. И все вместе настороженно и сердито косятся влево, на те скамьи, где располагаются большевики.

Заседание открывает Керенский. Под одобрительные аплодисменты справа и из центра Керенский возбуждённо жалуется, что его никто не слушает, что армией завладели большевики.