Юрий Кузовков - Глобализация и спираль истории. Книга 2

Но и в те периоды глобализации, когда по тем или иным причинам массовое использование рабов оказывалось невозможным или невыгодным, предприниматели находили ему замену в лице какой-либо другой недееспособной рабочей силы. В современном мире такой заменой является нелегальная иммиграция, а положение нелегальных иммигрантов, работающих на подпольных производствах, часто ничем не отличается от положения рабов. И массовый характер этого явления сегодня вряд ли имеет смысл отрицать: по оценкам, число нелегальных иммигрантов и в США, и в Западной Европе, и в России исчисляется десятками миллионов человек. В предыдущую эпоху глобализации (конец XIX в. – начало XX в.) таким явлением массового использования недееспособной рабочей силы стало привлечение в массовых масштабах к производству детей и женщин, в том числе на тяжелую и вредную работу с ненормированным рабочим днем, достигавшим, как правило, 13-14 часов в день.

В средние века в условиях глобализации происходили похожие явления. В частности, начиная примерно с XII-XIII в. в Англии и Италии, и несколько позже – в других странах Западной Европы происходила ярко выраженная тенденция переноса промышленных производств из города в сельскую местность ([113] pp.48-49). При этом всю работу выполняли крестьяне, работая у себя дома, а роль предпринимателя состояла лишь в том, что он размещал заказ, предоставлял сырье и забирал готовую продукцию, не делая никаких инвестиций и не неся никаких потерь, в случае если бизнес не состоялся. Кроме того, если в городах существовали гильдии ремесленников, которые защищали интересы работников отрасли, то есть играли в средние века роль профсоюзов, то в сельской местности интересы крестьян не были ничем защищены. Поэтому они легко могли стать жертвой обмана или просто объектом самой дикой эксплуатации, что и имело место в действительности. Не случайно первые массовые восстания пролетариата в Западной Европе были именно восстаниями такого сельского пролетариата. В 1343 г. тысячи чесальщиков, красильщиков и прядильщиков шерсти, работавших в селах в окрестностях Флоренции, организовали массовые выступления под лозунгами «Смерть жирным горожанам!». В последующие годы серия восстаний сельского пролетариата прокатилась по всей северной Италии ([7] с.16).

Порочность указанной практики вынесения производства в сельскую местность хорошо видна на примере России, где аналогичные явления возникли в конце XIX в., в период бурного развития капитализма, и где они хорошо известны по многочисленным описаниям. В качестве так называемых кустарей в России работало 7-8 миллионов крестьян ([191] p.539) - число, сопоставимое с общим трудоспособным населением таких стран, как Англия или Италия в конце XIX в. Кустари изготавливали самые разные изделия, даже, например, такие, как самовары. Работа по изготовлению самовара делилась на 6 стадий; каждый кустарь выполнял только одну из них и передавал полуфабрикат предпринимателю, который оплачивал его труд и отвозил полуфабрикаты следующему кустарю. Работали кустари обычно в своих избах, создавая антисанитарные условия и для жизни, и для работы. Ни длительность рабочего дня, ни техника безопасности, ни привлечение к работе детей ничем не регулировались и не ограничивались. При этом кустари имели весьма слабое представление о стоимости своего труда, у них не было никакой организации, способной защитить их интересы, и поэтому они полностью зависели от предпринимателя и в основной массе работали буквально за гроши: их средний заработок был в несколько раз ниже средней зарплаты российских фабричных рабочих. Разумеется, предпринимателям была очень выгодна такая организация работы: им не надо было строить фабричное помещение, жилье для размещения рабочих, выполнять требования трудового законодательства и т.д. В случае кризиса или затоваривания они могли быстро свернуть все кустарные производства, бросив крестьян на произвол судьбы, еще и не заплатив им напоследок.

Указанное явление было очень широко распространено и в Западной Европе вплоть до середины-конца XVII в., а в некоторых странах и до конца XIX в. Некоторые авторы считают, что причиной его были «отсталые феодальные» цеховые правила и ограничения, тормозившие развитие новых «прогрессивных капиталистических» отношений в городах, поэтому, дескать, произошел массовый вынос промышленности в сельскую местность. Другие авторы – не разделяют этого мнения, указывая на иные причины ([113] pp.51-52). Но характерно, что с наступлением эпохи протекционизма, в тех странах, которые последовательно проводили политику защиты экономики от внешней конкуренции (Англия, Пруссия), указанное явление стало тут же исчезать ([113] pp.50, 59, 76), а промышленность сразу начала возвращаться в города, где стали сооружаться нормальные фабрики и заводы. И совсем не удивительно, что именно эти страны стали в дальнейшем главными индустриальными центрами Европы: как ни организуй производство кустарным способом, никакого качественного рывка не получишь. При этом английские капиталисты вполне конструктивно стали сотрудничать с «феодальными» цеховыми союзами ремесленников, которые им почему-то вдруг перестали мешать, хотя до этого якобы все время мешали. А в тех странах, где не было протекционистской системы, это явление (кустарничество) если и начинало исчезать, то намного более медленными темпами. Например, в одном из крупнейших центров французской текстильной промышленности – городе Эльбёф в Нормандии в конце XVIII в. на шерстяных мануфактурах работало 5000 человек, и еще 10000 надомных рабочих-кустарей трудилось на них в сельской местности ([162] pp.86, 95). В Италии в XIX веке огромная масса женщин - надомных работниц была занята в текстильной промышленности – в основном в качестве прядильщиц. Но как только Италия ввела высокие импортные пошлины в 1878 г., их число резко сократилось, а число «нормальных» рабочих, занятых на мануфактурах и защищенных трудовым законодательством, увеличилось с 52000 в 1876 г. до 135000 человек в 1900 г. ([120] pp.294-295)

В целом, и экономическая логика, и множество приведенных выше примеров свидетельствуют о том, что глобализация резко увеличивает спрос на мобильную рабочую силу и рабочую силу с ограниченной дееспособностью, даже если речь идет о незаконных формах ее привлечения, таких как нелегальная иммиграция и сексуальное рабство в современном мире. Поэтому задача регулирования и ограничения злоупотреблений в этой области со стороны государства и общества в условиях глобализации резко усложняется или становится невыполнимой. Фактически речь идет о возникновении массовой эксплуатации, где в качестве эксплуатируемых выступает группа людей с ограниченной дееспособностью (рабы, кустари, дети, нелегальные иммигранты), права которых не защищены обществом.