Юрий Кузовков - Глобализация и спираль истории. Книга 1

Таким образом, можно заключить, что из общего числа поселений даже в начале IX в. хутора и одиночные дворы составляли в большинстве провинций порядка 97-99% [46] С учетом того, что каждое поместье имело в обработке по меньшей мере в 10 раз больше земли, чем один хутор или двор (манса), а в целом поместья владели лишь 10-15% всей земли во Франции. . Между тем, мы знаем, и не только по распространенности «вилл» и «дворов» в названиях французских городов, но и по самым разным источникам, в том числе по истории развития городов, прослеженной историками ([128] p.69-70), что именно из этих, а также построенных в дальнейшем «с нуля» поселений (в том числе “villeneuve”, “bastide”, «bourg», «villefranc» и прочих) образовались тысячи городов во Франции. Итак, если исходить из того, что в этих поселениях в V-VII вв. жило, как правило, от нескольких человек до нескольких десятков человек, или их еще не было вообще, а в наше время в тех же поселениях проживают тысячи и десятки тысяч, то мы говорим о росте населения с тех пор и до наших дней в несколько сотен раз . Соответственно, если в наши дни средняя плотность населения Франции составляет порядка 110 чел./кв. км., то в то время она, по всей видимости, была менее 1 чел./кв.км.

Примерно те же результаты может дать и сопоставление площади «сите», то есть старых городов античности в момент их наибольшего сокращения, с их нынешней площадью. Например, площадь Бордо составляла в раннем средневековье 32 га, Нанта, Труа и Руэна – 16 га, Парижа – 9 га, Бовэ, Тура и Ренна – от 6 до 10 га, в то время как площадь Константинополя составляла в этот же период около 1500 га ([151] p.81; [149] p.131). Соответственно, площадь указанных городов во Франции к сегодняшнему дню выросла в сотни или даже в тысячи раз. Причем, площадь стен старого города («сите») в ряде случаев даже преувеличивает реальные размеры этих городов в VI-VII вв. Например, археологические раскопки в Туре показали, что многие дома в черте старого города в эти столетия пришли в упадок, и лишь в IX-X вв. площадь внутри этой черты опять была полностью застроена ([128] p.66).

Может возникнуть вопрос: а не могли ли города образовываться в результате, например, слияния нескольких десятков таких хуторов, о которых шла речь выше; в этом случае приведенные выше оценки были бы неправомерными. Имеющиеся данные опровергают эту возможность как массовое явление. Известно, что франкские «виллы» и «дворы» в VI-VII вв. никогда не располагались рядом, между ними всегда находились большие пространства, покрытые лугами и пастбищами – на что указывают историки Р.Кёбнер и М.Блох. Германцы, по-видимому, следуя своей старинной традиции, описанной еще Тацитом, и селились на хуторах с тем, чтобы не иметь недостатка не только в обрабатываемой земле, но и в лесах и пастбищах, где они могли пасти скот и заниматься охотой ([82] pp.17-42, 231-232). Разумеется, по мере роста городов во втором тысячелетии несколько бывших «дворов» и «вилл» могли оказаться в черте одного города, но вряд ли речь могла идти о нескольких десятках [47] Пожалуй, единственным исключением во Франции является Париж: многие районы этого огромного мегаполиса в прошлом были самостоятельными городами или поселками. .

Итак, мы рассмотрели целый ряд демографических, финансовых и археологических данных, а также историю упадка и последующего развития городов в Западной Европе. И все эти факты свидетельствуют об очень существенном (в несколько десятков и даже в сотни раз) уменьшении населения провинций Западной Римской империи к концу античности – началу средневековья, а также об уменьшении плотности населении до очень низкого уровня (порядка 1 чел./кв.км.). Давайте теперь посмотрим, подтверждают ли это другие экономические показатели . Самой простой отраслью промышленности античности, сохранившейся и в период раннего средневековья, было производство керамики , которая использовалась в повседневном быту. Но археологические исследования показали, что число гончарных мастеров резко сократилось – до такого низкого уровня, что, как пишут Р.Ходжес и Д.Уайтхаус, в VI-VIII вв. в Галлии один или два мастера «покрывали потребности целых областей», при том, что они производили достаточно широкий набор изделий и население по-прежнему их приобретало ([138] p.83). Давайте сравним это с периодом расцвета Римской империи. По данным А.Гренье, в начале II в. н.э. на одном из крупных керамических центров в Галлии - Лезу - работало 3000 гончарных мастеров, ставивших свои личные клейма на изделиях. Причем, речь идет только о тех, чьи клейма были обнаружены во время раскопок, и, разумеется, не считая их помощников и наемных рабочих ([110] p.548). Промышленная зона города с печами по обжигу керамики занимала несколько квадратных километров площади. Лезу был не единственным центром керамической промышленности в Галлии, таких крупных центров было несколько или, возможно, около десяти, не считая мелких локальных производств. Если принять, что Лезу с его 3000 мастеров обеспечивал своей продукцией даже в 10 раз бóльшую территорию, чем те 1-2 гончара, о которых говорят историки раннего средневековья и которые «покрывали потребности целых областей», то и тогда мы говорим о сокращении объемов производства керамики в сотни раз . Поскольку, по мнению историков, в основной массе население Римской империи никогда не было склонно к чрезмерному потреблению, а имело весьма скромные запросы в быту и повседневной жизни ([151] pp.82-83), то указанную разницу в сотни раз лишь в небольшой мере можно объяснить более скромными запросами жителей Галлии в VI-VIII вв. по сравнению со II в., а в основном нельзя объяснить ничем иным, кроме соответствующего уменьшения населения.

Другой отраслью, которая позволяет делать экономические сопоставления между античностью и ранним средневековьем, является сельское хозяйство . Объем пищи, потребляемой человеком в эти столь разные исторические эпохи, в среднем вряд ли сильно различался. Между тем, выпуск сельскохозяйственной продукции очень значительно сократился. Об этом свидетельствует, во-первых, очень значительное увеличение площади лесов и болот, а также пастбищ и пустынь. Судя по описаниям, леса, болота и пастбища в Галлии занимали в VI-VII вв. до 90% всей площади, или даже более. Так, каждый лес имел свое собственное название, и почти не было случаев, когда лес называли по имени прилегающей деревни или города, что стало обычным явлением уже лишь во втором тысячелетии. Помимо вековых лесов, были в огромных количествах пустоши между поселениями и особенно большие пограничные зоны запустения - между территориями отдельных франкских графств и между ними и другими государствами. Например, «брабант» на местном языке раньше означал именно такую пограничную зону запустения, по имени которой до сих пор называется большой регион в Бельгии. Кроме этого, особую категорию составляли земли, относительно недавно вышедшие из употребления и поросшие кустарником, их легче было снова освоить, и в VI-VII вв. именно такие земли выбирали для основания новых монастырей. Лишь в последующие столетия, как указывает Р.Кёбнер, приступили к освоению других земель, которые к тому времени превратились в лесные массивы ([82] pp.42-45). В целом этот процесс продолжался с VI в., когда он уже упоминается в вестготских и бургундских законах, и до конца XVIII в. - начала XIX в., когда сразу после Великой французской революции приступили к интенсивной вырубке ранее неприкосновенных королевских и баронских лесов ([136] p.569). При этом, лишь в XIII-XIV вв. во Франции начали запрещать расчистку лесов посредством их сжигания или вообще запрещать вырубку – в тех регионах, где лесов оставалось мало. Как отмечает французский историк К.Парэн, «варварский метод расчистки посредством сжигания мог применяться, пока леса казались неисчерпаемыми … он уничтожал ценные естественные богатства и часто превращал лес в очень малопродуктивную пустошь» ([89]) I, pp.136-137). По одной из научных гипотез, интенсивная вырубка лесов в Западной Европе стала одной из причин наступления на планете, начиная с XVI в., так называемого Малого ледникового периода, продлившегося до XIX в. [101] В течение XIV-XVI вв., когда количество лесов сильно уменьшилось, во Франции были введены строгие ограничения как на вырубку лесов, так и их использование для выпаса домашних животных.