Юрий Кузовков - Глобализация и спираль истории. Книга 1

Можно взять другие исторические примеры сосуществования бок о бок разных народов. Одним из таких примеров может служить завоевание норманнами Англии в XI в. Норманны до этого жили на севере Франции и говорили на французском языке. Поскольку они захватили все командные посты после завоевания англичан и в основном сформировали королевский двор, то сложилась интересная ситуация: двор и аристократия говорила по-французски, а население продолжало говорить по-английски. Возможно, норманны полагали, что, поскольку они завоевали Англию, то она должна научиться говорить на языке завоевателей. Но этого не произошло. В XIV в. (то есть через три столетия!) королевский двор перестал говорить по-французски и перешел на английский язык. И хотя в него в этот язык было привнесено много французских слов, но, как указывает Ф.Лот, ни грамматическая основа языка, ни произношение не претерпели существенных изменений, как это произошло с латинским языком в течение VI-VII вв. ([153] p.152) Собственно, привнесение в любой язык иностранных слов происходило во все времена, даже и без иностранных завоевателей и без большого притока иммигрантов, и этому можно привести бесчисленные примеры; во всех языках время от времени менялись грамматические правила; но от этого ни один язык не исчезал и не превращался в другой язык за два столетия, став непонятным для тех, кто его знает. Например, в русском языке за последние два столетия исчез один падеж, появилась масса новых слов, а ряд слов вышел из употребления. Но язык Пушкина, писавшего два столетия назад, и сегодня считается образцом русского языка и понятен каждому знающему этот язык. И так же понятен любому французу Монтескье, писавший три столетия назад, а любому англичанину Шекспир, со времени жизни которого прошло четыре столетия.

Правление норманнов в Англии в XI-XIV вв. в целом имеет мало общего с ситуацией, сложившейся в Галлии и Испании в V-VI вв. еще по другой причине. И франкские, и вестготские короли ощущали преемственность своей власти по отношению к Римской империи и старались воспринять ее культуру. Выше уже приводилось мнение историков о том, что вестготы и в VI в. продолжали управлять Испанией как бы от лица Западной Римской империи, которой к тому времени уже давно не существовало, но с которой они в V в. заключили договор о расселении на землях юга Галлии и севера Испании ([102] p.30). Само собой разумеется, что они очень быстро перешли на латинский язык и использовали его в официальных документах и в общении со своими подданными. Что касается первых франкских королей, то они также были не королями франков, а королями всех своих подданных. Первые их законы не делали различия в правовом статусе франков и галло-римлян [62] Речь идет, в частности, о первом из дошедших до нас законов: Pactus Lex Salica, вышедшим, очевидно, в период правления Хлодвига в начале VI в. . Двор франкских королей в большинстве состоял из галло-римлян: как подсчитал Ф.Лот, из 55 графов, то есть руководителей графств или округов, упоминавшихся Григорием Турским и Фортунатом (VI в.), приблизительно 2/3 были галло-римляне; а из числа епископов, подписавших решения церковных соборов в период с 475 г. по 578 г., 508 были галло-римлянами, и лишь 28 – франками ([153] p.156). Сами короли династии Меровингов в начале VI в. в совершенстве знали латинский язык, на котором и разговаривали преимущественно со своим окружением, читали античных авторов и даже пытались писать стихи по-латыни. Таким образом, и в Испании, и в Галлии в VI в. мы видим ситуацию, когда правящая иностранная верхушка старалась воспринять культуру большинства подвластного ей народа и активно привлекала его к управлению государством. И это мало похоже на правление норманнов в Англии, когда сформировавшие высший класс норманны три столетия отказывались говорить на местном языке. Тем не менее, результаты правления вестготских и франкских королей в Испании и Галлии оказались совершенно противоположными тому, что можно было ожидать: латинский язык в течение двух столетий стал для всего населения чужим языком.

Как показывают приведенные примеры, и это мнение разделяет Ф.Лот ([153] p.151) и другие историки и филологи, такие изменения в языке не могли идти сверху, даже если бы верхушка, как в примере с норманнами, и желала бы их; они могли идти только снизу, от самого народа. Два народа: галло-римляне и франки, - поселившиеся бок о бок, должны были постоянно общаться между собой и для этого должны были в буквальном смысле «находить общий язык». «Сколько раз должны были обменяться своими обычными представлениями завоеватели и местное население, - спрашивал французский филолог Г. Пари, - чтобы оно стало называть чужими словами географические понятия и понятия в области культуры, объекты природы, деревья и растения, животных, даже части человеческого тела, чтобы оно признало превосходство германского языка над латинским в обозначении цветов…» ([153] p.145). К этому можно добавить: что должно было заставить галло-римлян изменить произношение (в том числе с твердого латинского «р» на грассирующий германский звук), начать по-другому произносить практически все латинские слова, перестать вообще употреблять некоторые ранее распространенные звуки в своей речи и изменить грамматические правила собственного языка.

Не вдаваясь в детали, можно с уверенностью сказать: к такому смешению двух языков могло привести лишь полное равноправие франков в численном отношении с галло-римлянами. По-видимому, если бы последние превосходили первых по численности хотя бы в несколько раз, такого бы не могло произойти. С учетом того, что мы знаем о типичной для раннего средневековья системе хуторов или «вилл» (см. выше), если бы, например, к жившим на хуторе 3-5 семьям галло-римлян подселилась одна семья франков, или к одной семье галло-римлян подселился в качестве работника или арендатора один франк, и такая ситуация сохранялась бы в течение VI-VII вв., то франки рано или поздно неизбежно должны были ассимилироваться с местным обществом и выучить латинский язык. И если бы в нем и произошли в итоге какие-то изменения, например, заимствования слов, то это бы не привело к такой сильной трансформации. Если же в какой-то момент иммигранты и местное население оказались на большинстве таких хуторов в приблизительно равной пропорции – тогда могла образоваться смесь двух разговорных языков, а оба эти языка могли выйти из активного употребления и в дальнейшем исчезнуть.

Имеется один похожий современный пример, который дает возможность проследить, как могло происходить такое смешение языков. Речь идет об особом разговорном диалекте в штате Техас в США, который сильно отличается по произношению, и очевидно, по набору слов, от того английского языка, на котором говорят на остальной территории Северной Америки [63] Я сам пытался общаться с техасцами, говорившими на этом диалекте, и при моем хорошем знании английского, на котором я повсюду в США общался без каких-либо проблем, я не мог понять ни слова из того, что говорили техасцы. Сами американцы мне потом говорили, что в Техасе говорят на странном и непонятном для них самих языке. . Мне не удалось найти какого-либо исследования, которое описывало бы историю образования этого диалекта. Но известно, что до середины XIX в. Техас принадлежал сначала Испании, а затем Мексике, при этом оставаясь малонаселенной территорией. В 1820-х годах в Техас приехали около 30 тысяч колонистов из США, а в 1830 г. правительство Мексики, испугавшись роста числа иммигрантов, закрыло границу [159]. За этим последовали почти два десятилетия дипломатических и военных конфликтов, закончившихся присоединением Техаса к США. По-видимому, в течение всего этого времени, пока была остановлена дальнейшая англоязычная иммиграция, въехавшие 30 тысяч иммигрантов, которые рассеялись на огромной территории Техаса, сравнимой с площадью Франции [64] Хотя указанные мексиканские территории были несколько меньше нынешнего американского штата Техас, но все равно речь идет об огромной территории. , должны были находить общий язык с местным испаноязычным населением, часто не имея никакого другого общества, в результате чего и мог образоваться техасский диалект. Численность испаноязычных жителей, проживавших в то время на этой территории, установить сложно. Но известно, например, что в составе повстанцев, воевавших за независимость Техаса, были и американцы, и мексиканцы. При этом число повстанцев было небольшим и, как правило, исчислялось сотнями, как при обороне крепости Аламо, осажденной мексиканскими войсками. Поэтому речь, очевидно, шла об очень малонаселенной территории и очень маленьком обществе, состоящем из испаноязычных и англоязычных техасцев, примерно равных по численности, которые, несмотря на разность языка, прекрасно друг друга понимали и даже образовали свое государство – Техасскую республику. Очевидно, в процессе такого интенсивного сближения представителей двух наций в течение нескольких десятилетий и выработался техасский диалект. А последующим иммигрантам, приезжавшим в Техас, ничего не оставалось, как к нему приспосабливаться.