Александр Шевякин - 3 шага в пропасть

Но весьма политически важным было именно налаживание каналов для взаимодействия друг с другом (как для той, так и для другой стороны). Найти эти каналы можно было в любой точке взаимопроникновения как по официальной, так и конспиративной линии: «Мария Васильевна Рязанова (жена писателя и бывшего политзека Андрея Синявского) рассказала, как она отправилась в КГБ добиваться сокращения семилетнего срока осуждения своего мужа. Аргументы ее были примерно такими: мол, сейчас у нас с вами одна цель, чтобы Синявский вышел на свободу. Почему я этого хочу, объяснять не надо. А вы должны этого хотеть, потому что не разобрались, кого схватили: пока Синявский будет сидеть, Запад станет склонять вас каждый день, и вы уже сами будете не рады, что связались. Кроме того, он уже в лагере написал и передал мне лагерную книгу. Если муж выйдет в день окончания срока, он уже ничего не будет вам должен, и рукопись, которая сегодня лежит в парижском сейфе, будет издана. Если с Синявским что-то случится в лагере-тоже» [1.42. С. 245].

Даже такой пидераст как С. Параджанов, который в соответствии с нормами советского законодательства был определен в тюрьму по ст. УК 122 и 211 Украинской ССР («распространение порнографической продукции» и «мужеложество» соответственно), был досрочно освобожден после шумной кампании на Западе во главе с таким же Луи Арагоном [1.43. С. 43].

Имея у себя прочный тыл в виде враждебно настроенного Запада, ты можешь смело шантажировать любую самую страшную спецслужбу, быть на равных с государством и зажимать его в прочные тиски.

Но не только на диссидентов с улицы влияли американцы. Под прицелом были и «…Номенклатурные работники среднего звена, являющиеся сотрудниками внешнеполитического аппарата, играют важную роль в анализе событий за границей и разработке конкретных рекомендаций для Политбюро. Сейчас обнаружилось, что многие из этих сановников доступны для людей с Запада и можно многое узнать об их образе мыслей» [1.44. С. 59].

Войны нынешнего поколения не только используют координацию и взаимодействие, они в принципе становятся бессмысленными, если не будет «пятой колонны» и «моста», связывающего «Большую Землю» с ними, без применения совместных ударов извне и изнутри. «…Диссиденты работали в системном взаимодействии с пропагандистской машиной Запада. А это была такая мощная служба психологической войны, что нам и представить себе трудно. Без участия диссидентов — “наших”, изнутри советского общества, пропаганда “оттуда” потеряла бы большую часть своей силы. Диссиденты с “Голосом Америки” вместе составили систему с сильнейшим кооперативным эффектом, а в такой системе бессмысленно оценивать силу по количественным размерам отдельных элементов» [1.45. С. 185–186].

В США великолепно знали науку уничтожения сложных социальных систем. Однако, среди диссидентов нашелся только один — некто Л. Лубман, который считал, что он это знает лучше всех и сочинил в 1976–1977 гг. некий «труд», озаглавленный «Экспромт для ведомства г-на Тернера, ЦРУ. Книга о том, как правильно уничтожить Советскую власть» в 248 листов. И нашел способ выслать это за границу. Однако, сочинение было перехвачено и Л. Лубмана посадили. Досидел он до 1991 г. [39. С. 244, 1.46. С. 10].

КГБ в конце концов принял оборонительную позу и им манипулировали. У каждого из высокопоставленных чиновников были свои аргументы, когда они отстаивали мягкий вариант во внешней политике. Председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов говаривал: «А здесь мы ведем свою линию от противника»; министр иностранных дел А. А. Громыко придумал «непотопляемый аргумент: «А стоит ли нам понапрасну раздражать американцев?» [35. С. 304].

Диссиденты на каком-то этапе это проведали и учитывали, что любая их акция будет заранее выигрышной: «Я был на грани взрыва, боялся сорваться на любой мелочи. И тогда я решил: за ерунду я сидеть больше не буду. Если уж сяду, то за что-то стоящее. И вот вместе со своими будущими подельниками мы надумали следующее: страна нуждается в твердой валюте, в западной технологии. Готовился так называемый “детант”. Спасти Россию, как мы полагали в то время, мог только Запад. В момент главного соглашения Союз будет готов пойти на уступки, если Запад этого потребует, рассуждали мы. В качестве уступки мы поставим проблему выезда, эмиграции. В те годы на Запад выезжали лишь единицы. Мало того, мы понимали, что вот-вот людей снова начнут сажать. Перебрали массу вариантов акций протеста: голодовку на Красной площади, имитацию побега за рубеж на Ту-104 с заявлением о наших требованиях. Наконец выбрали такой вариант: имитация захвата шестнадцатью “заговорщиками” первого секретаря Ленинградского обкома партии Толстикова. Он, кстати, пострадал из-за нас, сослали его послом в Китай. Одного мы не рассчитали: наверняка из шестнадцати один или заложит, или проговорится. Стукачество тогда цвело пышным цветом. И точно. Мы поняли, что за нами следят, и начали хитрую игру: делали вид, что слежки не замечаем, а подготовку к акции тем временем продолжали. Я говорил ребятам: “Нас все равно засекли, вот-вот арестуют, а мы еще ничего не сделали. Надо сделать так, чтобы нас арестовали в аэропорту”. Как ни странно, интересы КГБ и наши интересы совпадали. Оказывается, они тоже хотели арестовать нас именно в аэропорту, чтобы показать всему миру, какие мы бандиты. Когда мы шли к аэропорту, за каждым кустом с биноклями сидели чекисты. Нас взяли, что называется, тепленькими. Судом, широко освещавшимся в печати, смертными приговорами, высокими сроками хотели запугать эмигрантское движение в СССР. Вышло же все наоборот. Начались демонстрации протеста в совершенно невиданных масштабах. Говорят, Никсон звонил Брежневу. Главы девятнадцати государств послали протесты против приговоров» [1.47. С. 65, 1.48. С. 222–223].

КГБ окончательно запуталось в этих делах. Для засылки агентуры в эмигрантские организации на Западе требовалось залегендировать появление там того или иного нового человека. И вот приходилось его внедрять для начала в Союзе в диссидентские круги, где он всячески должен был проявить себя, в том числе, и нанеся реальный ущерб советской системе, а уж потом на следующем этапе оказаться где-нибудь на Западе. Комитет, таким образом обслуживал и сам себя, обеспечивая фронт работы и чем дальше, тем больше.

Как видим, движение по этому мосту было налажено в обе стороны, что обеспечивало этой операции ее успех.

Со времени победоносного шествия идей коммунизма по всей планете прошло много лет и картина изменилась. В большой игре Запада против Советов ему предстояло играть три роли одновременно: душить коммунистов внутри себя и в странах третьего мира, всячески подавлять Кремль и пестовать диссидентское движение и своих сторонников внутри правящей верхушки. При этом, когда Кремль захватывали прозападные круги, то первая задача облегчалась — удар направлялся в спину союзникам СССР. На Западе вместо прежних коммунистов, искренне боровшихся за лучшее будущее всего человечества, появились люди, которые думали только о своем, личном. Миллионы долларов из кремлевских кормушек, перекочевавших в их карманы, шли на зарплату руководству и активистам коммунистических и рабочих партий, редакторов и журналистов прессы, агентов влияния Международного отдела ЦК КПСС. О реальных весомых результатах никто и не спрашивал. Шла обычная рутина: чья-то задумка провести ту или иную акцию — договоренность — оплата — проведение мероприятия — отчет — списание средств и… дело сдается в архив. Если прежде горели идеей мировой революции для блага всего человечества, ради чего шли на эшафот, то после какого-то поворотного пункта коммунизм превратился в неплохой бизнес, как и для всех буржуа западных стран. Ни чем не лучше и не хуже других грязных методов зарабатывания денег.