Александр Шевякин - 3 шага в пропасть

Не могу не признать, что работа в аппарате ЦК КПСС была хорошей школой укрощения гордыни, воспитания организованности, дисциплины, позволяла владеть анализом тех процессов, которые происходили в стране. Однако, утраты были тоже немалые, ибо, с другой стороны, она лишала работника всякой самостоятельности, отучала от инициативы. Превыше всего в аппарате ЦК ценились послушание, исполнительность» [22. С. 68–69].

И партдисциплина достигала наивысшей степени именно на Старой площади: «Один мой знакомый номенклатурщик, далеко не глупый и очень порядочный человек, недавно честно признался мне, что если бы в 1986 году их выстроили в холодный зимний день на мосту через Неву и заставили прыгать вниз головой, то, даже видя толстый слой льда на Неве, они все равно бы дружно нырнули» [3.124. С. 61].

И этим воспользовались, по окончании погрома КПСС А. Н. Яковлев поведал об этом предельно откровенно: «Надо было действовать изнутри. У нас был единственный путь — подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии. Мы свое дело сделали» [3.125. С. 5].

Такова была сущность политического механизма КПСС. Так прежде сильная сторона системы обернулась и сделалась чуть ли не главной слабостью, или по крайней мере уязвимой стороной.

В силу естественных причин мы написали не все. Мы описали в структурном отношении только половину. Ибо параллельно уничтожению механизма сохранения СССР, шел процесс создания механизма перестройки —все эти бесчисленные неформальные движения, «клубы в поддержку перестройки», Народные фронты, «Солидарности», шахтерские забастовочные комитеты, партии, Демсоюзы, — словом все то, что способна была породить клоака, о которой мы уже писали выше. А в первых публичных акциях, в основном посвященных экологическим проблемам (начинали именно с них — с самых мягких и незаметных, на санкционирование или по крайней мере не столь жесткое подавление легко пошли бы местные власти, которым надо было показать свою демократичность Кремлю) участвовали даже …клубы оздоровительного бега.

Число желающих организовать свою политическую партию было весьма большим. Только на август 1991 года было подано 2000 заявлений от различных организаций на регистрацию в Министерство юстиции [3.126. С. 2].

Август 1991 года опять-таки создан структурой: как все помнят, вдруг проснувшимися высшими руководителями страны был провозглашен Государственный Комитет по чрезвычайному положению СССР , давно уже не адекватный ни по характеру, ни по реально существующей ситуации — ив результате случилось то, что и должно было случиться. Б. Н. Ельцин среагировал на это оглашением (с танка) своего указа № 61, которым перевел под свое управление все КГБ, МВД и Министерство обороны.

Последствия августовских дней в Москве хорошо описал С. Е. Кургинян: «Как ученый, просто не могу не вычислять тех выигрышей, которые Силы получили, пожертвовав людьми, в результате “имитации путча”. (…)

Бутафорские, я бы сказал, “злобогонные” структуры, как “Старая площадь”, “Кабинет министров”, “Съезд” и “Верховный Совет” сметены. Для многих это трагедия. Многое незаконно. Но политически эти структуры были обречены еще раньше. Эти структуры были покорными и безвредными. Они были “мальчиками для битья”» [3.127; 122.4.2. С. 131–132].

19 августа в 18.00. состоялось заседание Кабинета Министров. При этом все договорились, что не будут вести записи, но все слова, что вылетели у министров записал некто Н. Н. Воронцов (Доктор биологических наук, профессор, в 1989 г. — народный депутат СССР, был членом МДГ, с октября 1989 г. — Председатель Госкомитета, затем министр природопользования и охраны окружающей среды СССР. Позже за свое иудейство Н. Н. Воронцов был недурно вознагражден: он — вице-президент Российской Академии естественных наук, член Королевской Шведской академии наук (имеет право выдвигать на звание Нобелевского лауреата), два года (1993–1995 гг.) был депутатом Госдумы от «Выбора России») и нагом он довел все высказывания до сведения Б. Н. Ельцина [3.77. С. 134, 28. С. 17]. Стенограмма этого заседания [3.128. С. 1, 3] где о себе сам Н. Н. Воронцов написал, что он предложил посредничество в установлении контактов с российским руководством, и что его идея была отвергнута, была озвучена на сессии Верховного Совета РСФСР. Б. Н. Ельцин демонстративно передал М. С. Горбачеву имевшийся у него экземпляр и еще подал команду: «Читайте, Михаил Сергеевич, читайте!» ткнув чуть ли не в глаза указательным пальцем и тот начал, давясь и мямля, зачитывать этот донос на глазах всего зала и миллионов телезрителей. Тут же выяснилось, что это какая-то «филькина грамота» — хотя бы потому, что на заседании не было министра нефтехимической промышленности С. Н. Хаджиева (чеченца по национальности и тоже бывшего члена МДГ), который не мог присутствовать на заседании, но тем не менее приводились его слова («За. Мы все с ГКЧП вместе»), скандал, как и всегда, быстро потушили. Опровержение появилось на следующий же день [3.129. С. 2].

Стенограмма и весь спектакль двух актеров дали повод к разгону правительства. «… События развивались молниеносно. Советское правительство было ликвидировано моментально. Нам просто сказали, что мы должны покинуть свои кабинеты…» [3.77. С. 134–135].

Кабинет, от которого осталось три министра, 25 августа был преобразован в Межреспубликанский Комитет по оперативному управлению народным хозяйством СССР. Руководитель: Н. С. Силаев, заместители: А. И. Вольский, Ю. М. Лужков, Г. А. Явлинский.

В то же время, когда М. С. Горбачев на сессии ВС РСФСР с трибуны зачитывал бумагу, Б. Н. Ельцин прервал его, и сказал: «Я только что подписал указ о запрете КПСС!» М. С. Горбачев в ответ: «Будьте демократичнее, Борис Николаевич!»

Особым стало положение в силовых ведомствах, как наиболее «скомпрометировавших» себя. Там были сняты все старые руководители, на их место были поставлены их вчерашние заместители, но и они были убраны через сутки, а на их место пришли «демократы»: МО: Д. Т. Язов — М. А. Моисеев — Е. Шапошников; МВД: Б. К. Пуго — В. П. Трушин — В. Баранников; КГБ: В. А. Крючков — Л. Шебаршин — В. В. Бакатин.