Александр Бадак - Всемирная история в 24 томах. Т.5. Становление государств Азии

Цюй Юань считается основоположником литературной поэзии древности и по праву называется первым великим поэтом Китая. Поэмы Цюй Юаня являются непревзойденными шедеврами, и имя его пользуется в Китае всенародной любовью.

Время Чжаньго отмечено и известным развитием художественной прозы.

Прозаическая литература этого периода в основном представлена мифами, легендами и сказками, связанными с народными мотивами. Они являются не самостоятельными произведениями, а включены в произведения Чжуан-цзы, Мэн-цзы, Сюнь-цзы, Хань Фэя и других философских и политических трактатов того времени.

ПЕРВОИСТОЧНИКИ. МИФЫ ДРЕВНЕГО КИТАЯ

Нам известно несколько древних цивилизаций мирового значения: китайская, индийская, греческая и египетская. Каждая из них имела богатую мифологию, причем наиболее полно сохранились мифы греков и индийцев. К большому сожалению, китайские мифы в значительной мере утрачены, и от них сохранились лишь разрозненные осколки, которые будучи рассеяны в сочинениях древних авторов, не представляют какой-либо системы и не могут соперничать с мифологией Древней Греции.

Причины этого в том, что, во-первых, предки китайского народа жили в бассейне реки Хуанхэ, где природа не баловала их своими дарами. Они очень рано начали возделывать землю. Жизнь их была трудной, и главным для них была практическая деятельность, а не размышления о фантастическом, поэтому они не смогли на основе древних преданий создать монолитные большие произведения.

Во-вторых, со времен Конфуция изучалась лишь этика, наставления о семейных устоях, об управлении государством и умиротворении Поднебесной, а древние фантастические предания о божествах и сверхъестественном решительно отвергались Конфуцием и его учениками. Поэтому позднее, когда конфуцианская идеология стала господствующей в Китае, мифы постепенно стали рассматриваться конфуцианцами как часть истории.

Третья причина в том, что добрые и злые духи у древних четко не различались. Хотя они и выделяли небесных богов, духов земли и души умерших, но в их представлениях души умерших могли превращаться в небесных и земных духов. При таком смешении человеческого и божественного, когда еще сохранились первобытные верования, но уже появлялись новые предания, старые вытеснялись и умирали. «Новые» же предания, именно в силу того, что они были новыми, не могли стать популярными, поэтому они тоже почти не сохранились.

Если первая причина несколько дискуссионна, вторая же — превращение мифов в часть истории — одна из основных причин гибели китайских мифов.

Историзация мифов, заключавшаяся в стремлении очеловечить действия всех мифологических персонажей, была главной целью конфуцианцев. Стремясь привести мифологические предания в соответствие с догматами своего учения, конфуцианцы немало потрудились для того, чтобы превратить духов в людей, а для самих мифов и легенд найти рациональные объяснения.

Так мифы стали частью традиционной истории. При записывании мифов на бамбуковых дощечках их первоначальный смысл искажался, а люди стали доверять только тому, что было записано. И постепенно мифы, передававшиеся из уст в уста, стали исчезать.

Примеров этому можно привести очень много: так, согласно мифическому преданию, Хуан-ди — Желтый владыка — имел четыре лица, а в результате ловкого толкования Конфуцием этого мифа получилось, что Хуан-ди послал в четырех направлениях четырех чиновников управлять прилегающими землями. Или, например, Куй первоначально, согласно «Книге гор и морей» («Шань хай цзин»), был странным существом с одной ногой, а в «Книге исторических преданий» («Шуцзин») в разделе «Установления Яо» он превратился в чиновника, ведавшего музыкой при государе Шуне. Ай-гун, князь государства Лу, которому была не совсем ясна эта легенда, спросил Конфуция: «Говорят, Куй одноногий. Действительно ли у него была только одна нога?» «Выражение «Куй и цзу», — незамедлительно ответил Конфуций, — вовсе не следует понимать как «Куй одноногий», оно значит: «Людей, подобных Кую, и одного было бы достаточно».

Можно сомневаться в том, происходила ли действительно эта беседа, но она дает представление о том, как конфуцианцы толковали содержание мифов. На этом примере видно их стремление рассматривать миф как историческую реальность.

Единственным сохранившимся до наших дней сочинением, содержащим значительное количество материалов по древнекитайским мифам, является «Книга гор и морей», состоящая из восемнадцати цзюаней. Раньше создание ее приписывалось императору Юю и его помощнику Бо-и, фактически же автор ее неизвестен. Она создавалась разными людьми в различные времена. Ее центральная часть «Уцзаншань цзин» («Пять книг гор»), можно с уверенностью сказать, является произведением эпохи Восточного Чжоу и начала периода Весен и Осеней, т. е. VIII —

VIIвв. до н. э. «Хайнэйвай цзин» («Книги земель внутри морей и за морями»), включающие восемь глав, созданы, по-видимому, в период Весен и Осеней и Борющихся царств (Чжаньго), т. е. в V — III вв. до н. э., «Хуан цзин) («Книга пустынь»), из четырех глав, и «Хайцэй цзин» («Книга земель внутри морей»), из одной главы, видимо, написаны в начале династии Хань, т. е. на рубеже н. э. Мифы, рассказанные в этом произведении, представляют собой разрозненные отрывки, хотя и сохранили свой первоначальный облик.

«Уцзаншань цзин», сокращенно называемая просто «Книга гор» — «Шань цзин», содержит в себе описания растений и животных, знаменитых гор и величайших рек Китая, а также населявших их злых и добрых духов. Многообразные сведения, сообщенные в ней, сейчас уже проверить невозможно. Поскольку в конце каждого раздела следует перечисление приносимых в жертву петухов, нефрита, зерна и т. д., можно заключить, что это была, по-видимому, книга молений и заклинаний, которой пользовались шаманы.

Разделы «Книги о том, что в морях и за морями» и «Книга пустынь», вместе называемые «Хай цзин» — «Книга морей», содержит описания различных удивительных перевоплощений духов и описания внешнего облика и обычаев народов далеких стран. Их стиль в общем одинаков с «Книгой гор», но текст не отличается такой связанностью. Как могло так случиться?

Первоначально, в древние времена, в «Книге гор И морей» имелись иллюстрации, которые, по всей вероятности, соответствовали важнейшим местам книги, и поэтому ее еще называли «Изображения гор и морей». В качестве доказательства этого можно привести слова из стихотворения поэта IV в. Тао Юаньмина: «...рассматриваю «Изображения гор и морей». Однако связи между иллюстрациями и текстом в «Книге гор» и «Книге морей» различны, и это требует дополнительного исследования.