Владимир Игнатов - Агентура НКВД-МГБ против ОУН-УПА

Семью повстанца П. Тысько из села Завидов Иванического района, которую постоянно вызывали на допросы в РО НКВД, боевики СБ уничтожили, несмотря на то, что сам Тысько погиб в бою с большевиками.

Для связи оперативных сотрудников с особо ценной агентурой чекисты использовали местных жителей, которые работали в городе или часто выезжали из села в город. Такая категория сельских жителей находилась под подозрением СБ. Под подозрение попадали также люди, которые вернулись с принудительных работ в Германии или из ссылки. Так, СБ был ликвидирован житель села Мнишин Гощанского района Я. Майстров, который при Польше возглавлял местный центр УНДО, за что был выслан в Сибирь. В 1945 г. он сбежал из ссылки и скрывался у родственников. В конце 1946 г. он был задержан НКВД и завербован как сексот.

Под подозрение СБ попадали и люди с голодающих восточных областей Украины, прибывшие на ЗУЗ в поисках работы и пропитания. В качестве сексотов СБ рассматривала также большинство демобилизованных красноармейцев, которых ликвидировала при малейших подозрениях. Например, в январе 1946 г. боёвка СБ Г. Собчука («Жбурлая») в селе Фусов Гороховского района Волынской области по подозрению в сексотстве убила демобилизованного из Красной армии А. Переско. В селе Симоново Гощанского района Ровенской области боевики СБ уничтожили демобилизованного С. Юзикевича, а перед этим ликвидировали его отца и брата-истрибка.

Атмосферу подозрительности по отношению к людям, которые поддерживали подполье, пыталась разжечь и советская сторона. Зная о методах работы СБ, Н. Хрущёв 21 сентября 1945 г. рекомендовал НКВД «подставлять под удары оуновцев вражеские элементы села — куркулей, священников, торговцев». Рекомендация руководителя Компартии Украины была принята к исполнению. В январе 1946 г. оперуполномоченный Людвипольского РО НКВД Ровенской области Олесич вызвал на допросы одновременно всех «куркулей» из села Хотынь, которые могли поддерживать оуновцев. Допросы проводились в доме, принадлежащем семье коменданта боёвки СБ Ф. Дудир («Кармелюка»). Через два дня боёвка В. Конопчука («Захара») замучила семью «Кармелюка», а сам Дудир бросил своих подчинённых и сбежал в неизвестном направлении.

В практике работы НКВД-МГБ были случаи, когда вину, например, за выдачу места размещения крыивки, пытались переложить на людей, которые поддерживали подполье. Так, оперативники Колковского РО НКВД пытались скомпрометировать информатора ОУН Г. Суботинского, заехав к нему 9 января 1951 г. перед ликвидацией боёвки СБ Я. Лысого («Павла»).

Ликвидация сексотов, особенно когда их семьи не подлежали уничтожению, могла привести к расконспирации боевиков СБ. Поэтому арест или уничтожение сексотов часто проводили конспиративно — под видом красноармейцев, милиционеров или пограничников. Чтобы люди не узнали исполнителей теракта, которых, как правило, хорошо знали, боевики одевали маски и намазывали лицо сажей.

Одной из основных задач советских спецслужб была вербовка агентуры среди членов оуновского подполья, находящихся на нелегальном положении. Вербовка такой агентуры позволяла органам НКВД-МГБ наносить особенно чувствительные удары по подполью. В документах СБ такую агентуру называли «внутренней». Подпольщики соглашались на сотрудничество с органами НКВД-МГБ по различным причинам. Большая часть из них шла на это в надежде спасти свою жизнь и избежать ответственности за свои преступления. Многие агенты были завербованы во время облав и засад. Для конспиративности и избежания подозрений со стороны СБ относительно длительного отсутствия боевика его старались завербовать на месте задержания и немедленно отправить с заданием назад в подполье. Для прикрытия разрабатывалась «легенда». Так, по разработанному Маневицким РО МГБ плану агент из села Ничеговка под видом дезертира из Красной армии скрывался в селе Тельче, где со временем был забран в боёвку Г. Слёзка («Желуденко»).

Вербовку агента закрепляли письменным обязательством типа: «Я (фамилия, имя, отчество) выражаю добровольное желание помогать органам советской власти в выявлении всех её врагов, о чём обязуюсь честно доносить в органы НКВД. Свои донесения буду подписывать именем… О моём сотрудничестве с органами НКВД обещаю ни никому не рассказывать. Если я нарушу это обещание, то буду привлечён к суду военного трибунала…»

Эффективность «работы» внутренних агентов можно показать на примере агента МГБ С. Панко («Шпак»), который действовал в боёвке СБ Л. Скобы («Чада»). «Шпак» сообщил в Торчинский РО МГБ, что его шеф боится новой чистки и избегает встреч со своим руководством. По заданию чекистов «Шпак» уговорил «Чада» тайно встретиться с чекистом В. Киричуком. Такая встреча состоялась и со временем повторилась. «Чад» несколько дней гостил в одном из райцентров Волыни, где проживал в квартире оперуполномоченного МГБ А. Чурина. Для «Чада», который уже много лет находился на нелегальном положении, были организованы пропагандистско-развлекательные экскурсии по городу, которые щедро финансировались. Ему обещали простить его правонарушения и помочь устроить «жизнь по-новому». После такой обработки по заданию областного управления МГБ «Чад» спровоцировал новую чистку в подполье. В результате его провокации руководитель Торчинского надрайонного провода И. Гречко («Зубр») «за предательство интересов ОУН» собственноручно ножом зарезал референта СБ «Сову», а также застрелил свою машинистку Г. Моргун («Муху») и 2 личных охранников — «Дмитрия» и «Олексу». Вскоре сам «Зубр» был ликвидирован боёвкой «Паска», которую «Чад» вывел на засаду Внутренних войск. Операция закончилась тем, что скомпрометированные перед руководством ОУН боевики СБ, которые выжили в этой резне, добровольно вышли с повинной.

Выявлению внутренней агентуры и её ликвидации СБ придавала особое значение, и борьба с ней велась в особенно жёсткой форме. Применялись показательные казни, устанавливалась коллективная ответственность семей предателей, проводилось уничтожение подпольщиков или целых боёвок по непроверенным данными. В отличие от внешних агентов, внутренние уничтожались только по приказам референтов СБ. Служба безопасности особенно внимательно изучала окружение высших руководителей подполья, ликвидируя всех подозрительных лиц. Один из руководителей СБ, Микола Козак («Смок»), говорил: «Конспирация требует жертв и их нужно нести».

Ещё 10 сентября 1943 г. будучи референтом СБ ВО «Заграва», М. Козак-«Смок» издал приказ об исключительной прерогативе СБ выносить смертные приговоры «врагам украинского народа» без согласования с командным составом УПА.

Зная болезненную подозрительность и шпиономанию «Смока» органы госбезопасности через «оперативные источники» довели до него информацию о «предательстве» ряда руководителей подполья. В течение января — сентября 1945 г. в группе «Юг» «Смок» по рассмотренным 938 делам против членов подполья Волынской области по подозрению в измене ликвидировал 889 человек. Как свидетельствовал политреферент провода Волыни М. Мельник, «Смок» инспирировал такую вакханалию террора, что её жертвами стали начальник штаба и политреферент группы, начальники школ сапёров и медсестёр, а также до 60 командиров.