Иван Оченков - Царь [СИ]

— Боюсь, ваши упреки несправедливы, матушка. Мой муж сам покинул меня, оправившись на войну, с которой так и не вернулся.

— Какой вздор! На эту войну его отправил ваш брат, король Густав Адольф.

— Да, он счел, что таланты вашего сына помогут получить этот престол моему несчастному брату, однако никто не ожидал, что Иоганн Альбрехт сам усядется на московский трон.

— Уж не хотите ли вы сказать, что в смерти Карла Филиппа виноват мой сын?

— Нет, конечно, но…

— Тогда к чему вы мне рассказали все это? Повторяю, обстоятельства изменились, и теперь вам следует побеспокоиться, чтобы столь удачно занятый трон достался со временем вашему сыну.

— Но от меня требуют отречься от веры отцов…

— Насколько я знаю, дорогая моя, от вас пока никто ничего не требовал. Вам всего лишь сказали, что такая необходимость может возникнуть. Если бы вы сами отправились в Москву, то, вполне возможно, вам бы удалось сохранить свое вероисповедание, раз уж оно столь дорого вашему королевскому высочеству.

— Но мой сын…

— Ваш сын, наследник престола и должен быть рядом с отцом! Изучать своих будущих подданных и приучать их к мысли, что именно он их будущий господин! Искусство правителя совсем не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Вы, конечно, правы, матушка. Но дело в том, что мой сын еще и наследник шведского престола, по крайней мере, пока у моего брата нет детей.

— Вот как?

— Да, об этом не объявляли открыто, но завещание составлено и именно поэтому Карл Густав получил титул герцога Вестгётландского.

— Вот уж не слышала, что род Ваза пресекся!

— Мой брат не желает, чтобы трон мог достаться католикам, если с ним что-то приключится.

— Если бы ваш брат меньше занимался всяким вздором, то у него давно был бы свой наследник. Ведь он ровесник моего сына!

— Риксдаг никогда не согласится на его брак с Эббой Браге, а сам он не желает никакой другой жены.

— Я была лучшего мнения о вашем брате. Немецкие княжества просто переполнены потенциальными невестами. Это самый ходовой товар в Империи. Так что ваш брат вполне может жениться, дать стране наследника, а уж затем сколько угодно любить эту самую Браге или еще кого.

— Я смотрю, вас совершенно не смущает мужская распущенность, — поджала губы Катарина.

— Если ваше королевское высочество говорит о моем сыне, то вы понятия не имеете – что такое распущенность! Вот его отец, тот действительно был распущен, а мой Иоганн просто ангел на его фоне.

— А плод его греха вы приблизили в качестве доказательства его нравственности? И теперь привезли, чтобы больнее уколоть меня!

— Когда родилась эта девочка, вы еще не были даже помолвлены. Да, я питаю слабость к этому ребенку и принимаю участие в ее жизни, тем более что другие внуки не слишком часто навещают меня.

— Простите, матушка, но мне так тяжело видеть ее. А тут еще эта Агнесса Магдалена…

— Дочери и сестре короля недостойно прислушиваться к сплетням! А сомневаться в законном рождении моего племянника низко! Да, мой сын гостил у бедняги Георга, перед тем как с ним случилось несчастие, однако сразу после похорон покинул Дарлов и более никогда не возвращался. Так что ваши подозрения абсолютно беспочвенны.

— Может быть, может быть, однако я со страхом думаю, как мой муж ведет себя в Московии…

— И чем дольше вы туда не едете, тем больше у вас будет оснований для беспокойства, дорогая моя! Так что бросьте глупые мысли и как можно скорее поезжайте к своим новым подданным.

— Я боюсь.

— Что?!!

— Я боюсь за своего сына. Мне предсказали, что мой сын умрет так же как несчастный Карл Филипп, если ступит на палубу корабля до совершеннолетия!

— Но Швеция за морем.

— Ни я, ни мой сын, ни разу не были в Швеции со времени этого ужасного предсказания.

— Вы меня с ума сведете! Как можно верить в такой вздор?

— Я боюсь.

— Вы не того боитесь! Вам надо бояться, что мой сын устанет ждать ваше королевское высочество и разведется.

— Как это возможно? — возмутилась Катарина. — Я дочь и сестра короля!

— Как раз с дочерями сильных мира сего, такое происходит гораздо чаще, нежели с простыми смертными.

— Но церковь никогда не даст согласия на развод!

— Шведская, может быть, однако ответьте мне на один вопрос: зачем русскому царю согласие шведской церкви?

— Вы полагаете это возможным?

— Говоря по совести, я никак не могу понять, почему мой сын не сделал этого до сих пор. Ваш отказ приехать в Москву дает ему превосходный повод. Даже не знаю, может он до сих пор питает к вам чувства?

Легший прикорнуть после обеда, герцог Август встал в чудесном расположении духа. Быстро приведя себя в порядок, он зашел к жене и застал ее диктующей письма своей камеристке.

— Вы все в трудах, — воскликнул он, обращаясь не то к жене, не то к усердно скрипевшей пером Марте. — Это очень кстати, надо написать в Вольфенбютель кузену Фридриху по поводу Гедвиги…

— Я уже все сделала, мой дорогой, — скупо улыбнулась Клара Мария.

— Чудесно, и что же ты написала?

— Что ему следует поискать другую партию для своей сестры.

Хоть и нелегко поначалу давалась служба княжичу Дмитрию Щербатову, но со временем обучился он драгунской науке. Капрал Васька Лопухин, прежде рычавший на новика, аки змей Горыныч, наказывал его все реже, а иной раз и хвалил. Впрочем, начальным людям в последнее время и без него было много мороки. Люди в полк все прибывали, всех надо было обучить, а службы никто не отменял, потому приходилось им буквально разрываться на части. Поскольку Щербатов был довольно искусным наездником, ему вскоре доверили руководить выездкой новобранцев. Против обыкновения, Дмитрий не стал чиниться и с усердием взялся за дело, а поскольку совсем уж неумех в драгуны не брали, то получалось у него хорошо. Посмотрев на старания княжича, Панин хмыкнул и коротко приказал: — "кто везет, тех и грузить!" После этого дел у молодого человека сразу прибавилось, но, как ни странно, они пришлись ему по душе. В самом деле, быть начальным человеком всегда лучше, чем подчиненным, а командовать легче, чем исполнять. Так что Щербатов с удовольствием учил других тому, что хорошо умел сам, да и нет-нет прикидывал, скоро ли его сделают капралом. А уж когда его поставили старшим патруля, так засветился княжич, будто новенький алтын только что вышедший из монетного двора. Да и то сказать, разве плохо гарцевать на горячем коне в ладном кафтане на зависть всем добрым людям? И вот тут-то подстерегла молодца беда. Поначалу все было хорошо, княжич и его люди чинно объезжали улицы, приглядывая за порядком и подмигивая глазеющим из-за заборов девкам. Никакой татьбы или иного воровства в тот день не случилось, и Дмитрий готовился уж скомандовать ехать к приказной избе, где служивых должны были покормить, как вдруг екнуло сердце молодецкое. По улице шла горожанка, встреченная им на торжище в самый первый день, как приехал он в Москву. Красота незнакомки так поразила его тогда, что готов был побежать за ней на край света, если бы поманила. А потеряв из виду до того закручинился что и спать ночью не смог. И вот теперь девушка шла погруженная в свои мысли и не сразу заметила, что ей преградил дорогу своим конем драгун.