Галина Леонтьева - Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров [Книга для учащихся старших классов]

В своей челобитной на имя царя в 1667 г. Хабаров писал, что в 1650 г. ему удалось набрать дополнительно к имеющимся в Даурии людям еще 117 человек «вольных охочих людей», которых он одел, обул, вооружил и обеспечил продовольствием. Благодаря содействию воеводы Францбекова, как и год назад, Хабаров получил из казны в качестве ссуды судовые снасти, холсты для парусов и на одежду, сукна, котлы, топоры, косы, серпы, пищали, порох, свинец — всего стоимостью в 4857 руб. 2 алтына. Часть этой суммы Хабаров внес в казну сразу, а остальную должен был заплатить по окончании похода. Тогда же, летом 1650 г., Хабаров занял у Францбекова 2900 руб., дав воеводе новую долговую запись с обещанием вернуть ему сверх занятой у него суммы еще 50 % годовых.

Чтобы как-то расплатиться с Францбековым, придя в Даурию, Хабаров начал распродавать участникам экспедиции пищали, свинец, сукна, косы, топоры, серпы по очень дорогой цене и, по свидетельству очевидцев, «покрученников своих в долг втянул большой и кабалы имал на свое имя. А имал кабалы в пищалях, да в порохе, да в свинце рублев по 60 и по 70, а которые лучше — те по 80, и все войско у него в долгу, а не в долгу человек с 30» [34] Там же. — Стб. 460. — Л. 7. .

Перед отправкой на Амур Хабарову была вручена новая наказная память, в которой намечался дальнейший план действий русских в Даурии. В качестве форпоста продвижения русских в Приамурье назывался уже не Тугирский острожек, расположенный на подступах к Амуру, а находившийся непосредственно на Амуре Лавкаев городок. Его предлагалось «укрепить накрепко», «огненной бой, пушки на башнях поставить». Из городка посылать сборщиков ясака к князьцу Лавкаю и другим князьцам, среди которых названы Гильдига и Шилгиней, ставшие известными в Якутске со слов Хабарова.

Как и в первой наказной памяти, Хабарову предписывалось призывать в российское подданство «иноземцев» мирными средствами, или, как тогда говорили, «ласкою», устанавливать для них размер ясака «не в тягость и не в налог, а по их мочи», т. е. по возможности, чтобы ясачным людям жить под властью русского царя в безопасности, «стоятельно и прочно». На худой конец, в случае неповиновения и вооруженного сопротивления, рекомендовалось иное средство — военный нажим.

Наказная память 1650 г. интересна еще и тем, что Францбеков поручил Хабарову привести в российское подданство и князя Богдоя. Ни якутская администрация, ни Сибирский приказ тогда еще не располагали данными о территориальном распространении власти Цинской династии и полагали, что «Богдой» — правитель, правда, более сильный, чем Лавкай, Шилгиней и им подобные.

Поэтому в наказной памяти предусматривалась отправка Хабаровым к «Богдою» посланников из числа служилых людей и возможность приема Хабаровым посланцев от «Богдоя». При переговорах Хабарову рекомендовалось разъяснять мирную цель его прихода на Амур — «не для бою, а для призыву» населения в российское подданство. Обращаясь к посланцам «Богдоя», следовало говорить о том, что царь Алексей Михайлович милостив и не только не обидит тех, кто примет его подданство и будет ему непротивен, а, напротив, покажет новым подданным свою милость и щедро их одарит [35] Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений. — С. 73–74; Русско-китайские отношения… — № 56. — С. 128. .

В Якутской приказной избе под руководством Францбекова прошел Ерофей Павлович обучение началам дипломатического этикета. В разговоре с иностранцами он должен был прежде всего «оберегать государьское именование», т. е. царский титул, устное и тем более письменное искажение которого или прописка (пропуск) в котором в те времена жестоко наказывались, вплоть до смертной казни. Хабаров попросил записать полное именование титула в данной ему наказной памяти. Цитируем запись целиком: «Бога, в Троице славимаго, милостию мы, великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Русии самодержец, владимирский и московский и новгородский, царь казанский, царь астраханский, царь сибирский, государь псковский, великий князь иверский, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных, тосударь и великий князь Нижняго Новагорода Низовския земли, рязанский, ростовский и ярославский, белозерский и удорский и обдорский, кондийский и всея Северныя страны повелитель, Иверския земли карталинских и грузинских царей, Кабардинский земли черкасских и горских князей, и иных многих государств государь и обладатель».

Для передачи «Богдою» с Хабаровым была послана грамота, текст которой составил Францбеков.

Рассказ Хабарова о первом его походе в Даурию был подробно записан в Якутской приказной избе. Но он дошел до нас не в изложении самого Хабарова, который передавал события живым языком землепроходца, а будучи отредактированным в воеводской канцелярии либо дьяком Степановым, либо воеводой Францбековым. В таком виде он был включен в состав отписки Францбекова и Степанова, отправленной в Москву весной 1650 г. вместе с известием об организации экспедиции.

Редактируя и подправляя отписки Хабарова, Францбеков полагал, что чем больше трудностей экспедиции будет описано, тем выше ее деятельность будет оценена в Москве. Воевода был кровно заинтересован в этом. Поэтому и в первой и в последующих его отписках были допущены искажения ряда фактов, приведшие к неправильной характеристике действий землепроходцев и самого Хабарова некоторыми историками.

Опровержение современниками и очевидцами искажений в отписках воеводы началось уже во время пребывания Хабарова на Амуре. Например, в первой отписке Францбекова в Москву было написано, что даурка Моголчак не хотела добровольно давать показания и ее пытали («жгли огнем»). Факт этой жестокости был опровергнут даже недругом Хабарова и Францбекова дьяком Стеншиным, который, имея в виду этот конкретный случай, сообщил в Сибирский приказ, что Францбеков писал в отписке «чего там и не было». Пытку Моголчак отрицали в расспросных речах около 70 очевидцев, прямо заявивших, что «то писано ложно». Моголчак показания давала «своею охотой», т. е. добровольно, и «ее не пытали» [36] ЦГАДА: СП. — Стб. 460. — Л. 27, 86. .

В Сибирский приказ отписка Францбекова о взятии Хабаровым 5 даурских городков пришла через год, в 1651 г. На нее сразу же обратили внимание и передали в руки главе приказа боярину кн. А. Н. Трубецкому. Алексей Никитич Трубецкой играл тогда заметную роль при дворе Алексея Михайловича. По словам иностранцев, он был третьим человеком после даря и его родственника и «дядьки» Б. И. Морозова. С 1646 г. Трубецкой в течение 20 лет возглавлял два важнейших в стране приказа — Казанский дворец и Сибирский. Исследователь русско-китайских отношений В. С. Мясников считал Трубецкого «творцом восточной политики Москвы», имея в виду организацию им посольства в Китай и китайского торга в 50-х гг. XVII в.