Юрий Фельштинский - ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ: Битва за Украину

С 1991 года было предпринято несколько попыток вернуть Россию туда, где она оказалась сегодня. Собственно, августовский путч 1991 года и был первой попыткой возврата. Вторая попытка это октябрь 1993 года, когда российский Верховный Совет, где доминировали коммунисты, пытался свергнуть президента Ельцина через импичмент, саботаж, призывы к восстанию. Третья — март 1996 года, когда руководитель Службы безопасности Ельцина, бывший телохранитель Юрия Андропова генерал Александр Коржаков, руководитель Министерства безопасности России (преемника КГБ) Михаил Барсуков и их ставленник вице-премьер Олег Сосковец (намечавшийся будущим президентом России) пытались отменить или перенести президентские выборы, введя чрезвычайное положение.

Чрезвычайное положение планировалось ввести, поскольку по всем опросам общественного мнения, проводимым в России, на президентских выборах 1996 года должен был победить кандидат от коммунистов Геннадий Зюганов, а не Ельцин. Чтобы не потерять власть в 1996 году, заблаговременно была спровоцирована чеченская война (со временем ее стали называть «первой чеченской войной», так как в 1999 году была начата «вторая») — как предлог для введения чрезвычайного положения и отмены или отсрочки выборов. Затем, по плану заговорщиков, Коржаков должен был найти способ устранить Ельцина: заставить его уйти в отставку, заменить его Олегом Сосковцом и создать сегодняшнего типа Россию.

Однако в 1996 году у российских спецслужб не сложилось захватить власть: Ельцин с его поразительным чутьем интуитивно понял, что Коржаков представляет угрозу, и принял руку помощи, протянутую российскими олигархами во главе с Борисом Березовским. Тогда, в 1996 году, Ельцин пошел на выборы, отозвал еще не опубликованный мартовский указ о введении чрезвычайного положения, уволил Коржакова — Барсукова — Сосковца; честно или нечестно, но формально победил Зюганова на выборах с небольшим перевесом и в благодарность отдал Россию в управление олигархам — до следующих президентских выборов 2000 года.

В 1999 году начался новый штурм спецслужбами России кремлевского бастиона. В этой битве победил Путин. Мог победить Евгений Примаков (бывший директор Службы внешней разведки России). Мог победить архитектор первой чеченской войны Сергей Степашин (бывший директор Федеральной службы контрразведки, преемницы Министерства безопасности Барсукова и советского КГБ). Все эти люди были из спецслужб. Все они рассматривались Ельциным как кандидаты на постр преемника Ельцина, президента России. На шахматной политической доске в Кремле в 1999 году фигуры загадочным образом были расставлены так, что куда ни пойди — мат: во всех случаях следующим президентом становился человек из КГБ.

Когда в мае 2000 года президентом стал бывший директор ФСБ (так называлась теперь бывшая Федеральная служба контрразведки) Владимир Путин, многие в России и за границей были недовольны, что это — человек Ельцина, человек Абрамовича — Березовского — Волошина, ставленник олигархов. Но не было слышно людей, недовольных назначением Путина, в связи с тем что Путин был из КГБ. А это было самое главное. И когда Путин стал создавать вертикаль власти, ликвидировать Совет Федерации, приручать парламент, менять Конституцию, вводить жесткую централизацию, ликвидировать систему пусть не абсолютно свободных, но по крайней мере не контролируемых центром местных выборов и уничтожать независимые СМИ, все никак не могли понять: зачем ему это нужно. В марте 2014 года это стало, наконец, очевидно: для нового витка в истории России, для возрождения российской империи. Потому что нельзя было броситься в этот виток, не став предварительно диктатором.

Много сил было потрачено на то, чтобы создать для «народа» идеологию, потому что как же «народом» управлять без идеологии? Ведь Советский Союз, по мнению Путина и его окружения, держался на двух столпах: коммунистической идеологии и КГБ. В пользу необходимости создания новой идеологии высказывался, в частности, главный кремлевский идеолог и технолог Вячеслав Сурков. Придумать он ничего нового не смог, хотя очень старался. Когда на высшие государственные посты стали продвигать Дмитрия Рогозина, откровенного русского «фашиста с человеческим лицом», назначив его, в частности, вице-премьером, курирующим российский военно-промышленный комплекс (ВПК), новая идеология окон­чательно сформировалась: идеология русского фашизма.

Теперь даже сам президент многонациональной страны, каковой была Российская Федерация, не стесняясь говорил, что является русским националистом и что быть националистом в России это хорошо и правильно. Не «патриотом», а именно «националистом». Наложив эту национальную идею на еще одно признание Путина — что самая большая личная его трагедия это распад СССР в 1991 году, совместив это с Рогозиным, курирующим ВПК и финансовой политикой правительства ставленника Путина Дмитрия Медведева, выделяющего все новые и новые бюджетные деньги на модернизацию российской армии, мы подойдем к черте, перейденной Россией в марте 2014-года: к началу возврата потерянных в 1901 году Советским Союзом территорий.

Столетие начала Первой мировой войны Путин отмечает началом Третьей. И вовсе не потому, что он сумасшедший. Ни в коем случае. Просто в КГБ все были такие, как Путин. Люди, которыми Путин себя окружил: Сергей и Виктор Ивановы, Игорь Сечин — точно такие же. У них только сейчас и удалась жизнь; только теперь они понимают, ради чего они жили, ради чего много лет лизали задницу то демократам типа руководителя Ленинграда (Санкт-Петербурга) Анатолия Собчака; то популистам типа Бориса Ельцина; то олигархам типа Бориса Березовского, Романа Абрамовича и Михаила Фридмана. «Русская весна» 2014 года стала их звездным часом.

«Назад, в империю» — вот лозунг начального периода Третьей мировой войны, битвы за Украину. Весь мир сегодня этого слова стесняется — «империя» сегодня звучит гордо, но глупо. Россия этим словом снова гордится, как гордилась до 1917-го.

Если судить по российскому телевидению, то восточная Украи­на — это российские территории, временно оккупированные врагом, и российские деятели культуры, писатели, журналисты вполне готовы убивать «украинских оккупантов». Оруэлловские пятиминутки ненависти (из романа «1984») — это детский лепет по сравнению с российскими репортажами об Украине. А ведь слова, льющиеся с экрана, произносят реальные конкретные люди, «художники», «мастера своего жанра». Известный российский писатель Александр Проханов в авторской передаче «Реплика» (канал «Россия 24») выразительно описывает, как украинцы, если их не завоевать, будут «вспарывать животы русским беременным женщинам» (это цитата). Первый канал российского телевидения, вещающий практически на всю Россию и являющийся главным источником информации для ее жителей, рассказывает о том, как «украинцы» распинают русских детей. Если бы у Геббельса было телевидение, а у Гиммлера — фейсбук и твиттер, они тоже рассказывали бы нам, как чехи с поляками вспарывают животы беременным немкам, а евреи пьют кровь немецких младенцев.