Дмитрий Копылов - Ермак

Прошло еще несколько дней в труде и боях. Флотилия достигла устья левого притока Тобола — реки Тавды. Проводники сообщили, что вверх по этой реке шла дальше через Камень старинная дорога на Русь. Утомленная дружина разбила на берегу походный лагерь. Казаки были уже не те, что некогда на Чусовой беспечно пели задорные песни. Они видели ярость врага и гибель своих товарищей. Поход одних закалил, других, менее сильных, надломил. То в одном, то в другом конце лагеря вспыхивали споры. Малодушные призывали воспользоваться старой дорогой и вернуться на Русь, бросив на полпути начатое дело. Ермак слышал эти голоса и, чтобы положить конец разногласиям, созвал круг. Большинство подало голос за продолжение похода, и вопрос был исчерпан.

Выдались теплые солнечные дни, какие иногда бывают на Тоболе ранней осенью. Напряжение последних тяжелых дней постепенно спадало. Казаки предались мирным делам: ловили рыбу, охотились на зверей и птиц, собирали грибы. Давно в больших артельных котлах не было такой здоровой и вкусной пищи. К воинам вернулась бодрость духа: послышались песни и музыка. Мирную картину представлял лагерь в эти дни. Со стороны его можно было принять за обычную бурлацкую артель где-нибудь на Волге, если бы не ружья и сабли, с которыми казаки не расставались ни на минуту. Казаки собирались небольшими кучками и, настороженно следя за появлением атамана, играли в зернь. Ермак запретил эту азартную игру и строго наказывал ее поклонников. Срубили баню, и казаки с упоением хлестали березовыми вениками загорелые спины. Чинили и стирали пропитанные потом рубахи и порты и тут же на прибрежных кустах сушили их.

Ермак никогда не забывал, где находится его дружина. Место для лагеря было выбрано с таким расчетом, чтобы исключить возможность нападения противника. С одной стороны лагерь прикрывал Тобол, с другой — Тавда, с третьей — дремучий лес. Струги стояли в Тавде, скрытые от посторонних глаз прибрежным кустарником. По берегам и с лесной стороны были расставлены караулы. По обыкновению, Ермак отправил группы казаков разведать окрестности. Как сообщают летописи, один из таких дозоров захватил и доставил в лагерь дворецкого ханского двора Таузака (или Таусана) и его людей, ловивших рыбу в Тавде для стола хана. Возможно, здесь речь шла о том же факте, который описан в «Истории Сибирской» Ремезова и о котором мы сообщали выше, но только место события сместилось от устья Туры к устью Тавды, да пойманный кучумовец назван не Кутугаем, а Таузаком. Ермак принял Таузака с «честью», расспросил о городе Искере, ханском войске, вооружении татар, а затем отпустил к Кучуму.

Если действительно этот факт имел место, то он мог получить только такое объяснение, какое ему дал Миллер. «По всему видно, — писал историк, — что Ермак, несмотря на то, что уже ранее получил эти сведения от Кутугая, не считал излишним еще раз расспросить о том же Таусана, чтобы рассказом одного проверить сообщения другого и исправить их там, где они окажутся неверными» [76] Г. Ф. Миллер. Указ. соч., стр. 224. .

Через неделю лагерь снялся, и отдохнувшая дружина двинулась навстречу новым испытаниям.

Получив известие о Ермаке, Кучум и его окружение потеряли покой. В ханскую столицу стекались князьки, мурзы и уланы со своими ополченцами. В Искере день и ночь шли работы. Улусные люди рыли глубокие рвы, возводили земляные валы вокруг резиденции хана. Кузнецы ковали сабли, копья и наконечники стрел. Первыми в Искер привели своих воинов татарские мурзы с берегов Иртыша и Тобола, а вслед за ними хантейский князь с реки Демьянки по имени Бояр, кодские и обдорские князья, зависимые от Кучума. По приказу хана укреплялись городки на Тоболе и Иртыше.

Каким войском располагал хан, историки теряются в догадках. Летописи не сообщают об этом сколько-нибудь точно, ограничиваясь неопределенными указаниями на множество или «великое» множество неприятельской рати. Улусы татарских феодалов были небольшими. Например, в улусе Чунгулы-мурзы имелось всего 40 боеспособных мужчин; у аялынских татар, находившихся под властью двух князьков и двух есаулов, насчитывалось 150 человек взрослых мужчин; у Чин-мурзы — 38 улусных людей [77] С. В. Бахрушин. Научные труды, т. 3, ч. 2. М., 1955, стр. 157. и т. д. Немногие могли выставить более ста воинов. Во времена Едигера во всем ханстве насчитывалось 30 700 подданных, обязанных платить дань [78] В. Шишонко. Указ. соч., стр. 40. . Мобилизуя всех мужчин, способных носить оружие, Кучум едва ли мог выставить более 10–15 тысяч воинов. Но в любом случае его войско имело многократный численный перевес над дружиной Ермака.

Воинство Кучума представляло обычное феодальное ополчение. В отличие от казачьей дружины, состоявшей исключительно из добровольцев, оно набиралось в принудительном порядке из «черных» улусных людей, плохо обученных военному делу. Правильная организация была совершенно ему чужда. Его подразделения состояли из отдельных отрядов, собранных вассалами хана. Ядро войска составляла ханская конница, в которой наряду с татарами было много бухарцев и ногаев. Сам Кучум взятием Искера и убийством прежних правителей закончил свои воинские дела. Конницу возглавлял Маметкул (вернее, Мухаммед-кули), по одним источникам, брат, по другим сын, а вероятнее всего, племянник Кучума. Ему же были подчинены и прочие отряды ополчения.

То, что во главе войска хан поставил Маметкула, а не кого-либо другого из своих сыновей или ближайших сановников, свидетельствует о том, что Кучум умел здраво оценивать способности окружавших его лиц. Никто из последних не мог сравниться с Маметкулом физической силой, бесстрашием в бою и воинским опытом. Он был знаком с огнестрельным оружием и не приходил в трепет от ружейных залпов. Пермь Великая долго помнила его стремительный набег 1573 года. Вероятно, по его настоянию в 1577 году хан обратился в Тавриду с просьбой оказать помощь пушками. Высшая командная должность в ханском войске по праву принадлежала визирю (караче), но Кучум, видимо, не доверял ему и, как покажут события, имел на то все основания. Короче говоря, в лице Маметкула Ермак имел достойного противника.

В ставку хана поступали неутешительные известия. Разгром пограничных мурз в устье Туры, неудачные попытки остановить казаков у Березового и Караульного яров на Тоболе, наконец, последняя весть с устья Тавды от Таузака побудили Кучума предпринять более решительные меры. Не прекращая фортификационных работ у Искера и на подступах к нему, он послал Маметкула с отборной конницей навстречу Ермаку. Хорошо знакомой дорогой, по которой не раз проносились с добычей его всадники, Маметкул поспешил к устью Тавды, где, по последним сведениям, находились казаки. Но встреча произошла раньше, ибо Ермак уже оставил лагерь и плыл вниз по Тоболу.