Леонид Млечин - Русская армия между Троцким и Сталиным

В «Повести непогашенной луны» речь фактически шла о заговоре.

Когда Фрунзе скончался, Борис Пильняк был за границей. Вернувшись, узнал о смерти председателя Реввоенсовета, наделавшей много шума, и засел за письменный стол. В считанные недели повесть была закончена.

Многое Пильняку рассказал редактор журнала «Красная новь» литературный критик Александр Константинович Воронский, давно друживший с Фрунзе. Они вместе работали еще в Иваново-Вознесенске, где Воронский редактировал ежедневную газету «Рабочий край».

Потрясенный смертью Фрунзе, Воронский, похоже, и в самом деле считал, что в этом повинно политбюро, которое настаивало на том, что Михаил Васильевич должен активно лечиться. Уже после выхода повести Воронский писал Горькому:

«С высокими людьми после пильняковской вещи у меня довольно натянутые отношения. Меня обвиняют в инспирации Пильняка. Кое-что он, правда, узнал от меня, но в самом главном я неповинен».

У Пильняка, не имевшего медицинского образования, явно был врач-консультант.

История смерти Фрунзе много десятилетий волнует историков и врачей. Детальное медико-историческое исследование этой загадочной смерти предпринял врач и писатель Виктор Тополянский в книге «Вожди в законе». Тополянский полагает, что ход операции, приведшей к смерти Фрунзе, писателю рассказал профессор Дмитрий Дмитриевич Плетнев.

Профессор Института функциональной диагностики и консультант Лечебно-санитарного управления Кремля Плетнев был очень известным медиком, к его помощи прибегали самые видные люди в стране. Близость к власти оказалась для профессора губительной. Чекисты пристегнули его к первому «делу врачей».

8 июня 1937 года в «Правде» появилось письмо некой пациентки профессора Плетнева:

«Будьте прокляты, преступник, надругавшийся над моим телом! Будьте прокляты, садист, применивший ко мне свои гнусные извращения. Будьте прокляты, подлый преступник, наградивший меня неизлечимой болезнью, обезобразивший мое тело. Пусть позор и унижение падут на вас, пусть ужас и скорбь, плач и стенания станут вашим уделом, как они стали моим, с тех пор как вы, профессор-преступник, сделали меня жертвой вашей половой распущенности и преступных извращений».

Это письмо было опубликовано для того, чтобы подорвать репутацию профессора. Вскоре последовал арест. Плетнева и еще нескольких видных врачей обвинили в том, что они умертвили Горького и его сына, председателя ОГПУ Менжинского… В 1938 году Плетнева приговорили к смертной казни вместе с бывшим членом политбюро Бухариным, бывшим наркомом внутренних дел Ягодой и многими видными партийными работниками…

Автора «Повести непогашенной луны» фактически включили в черный список запрещенных писателей. 27 мая 1926 года Главлит разослал издательствам специальный циркуляр:

«Секретно.

Предлагается вам впредь не допускать помещения произведений Б. Пильняка в толстых партийно-советских журналах и сборниках и вычеркивать фамилию названного писателя из списка сотрудников этих журналов.

Начальник Главлита Лебедев-Полянский».

Однако дальнейшие репрессии не последовали. Пильняку разрешили печататься и даже ездить за границу. Это несказанно удивило его коллег по перу.

7 ноября 1935 года, находясь в Крыму, Алексей Максимович Горький написал секретарю ЦК Андрею Андреевичу Андрееву, которому поручили заниматься культурой, обширное письмо о ситуации в писательском мире.

В частности, Горький писал:

«Отношение к литераторам очень пестрое. Существует «меценатство», и весьма часто литератор ценится не по заслугам его, а по симпатии. Пильняку прощается рассказ о смерти т. Фрунзе — рассказ, утверждающий, что операция была не нужна и сделали ее по настоянию ЦК… Это, разумеется, создает в среде литераторов рассуждения и настроения дрянные».

Подумав, Горький упоминание о Пильняке из письма, которое он послал Андрееву 8 декабря, все же вычеркнул. Видимо, понял, что писателю не пристало призывать власть быть более жестокой, чем она есть.

Борис Андреевич Пильняк был уничтожен десятилетие спустя, во время массовых репрессий.

Михаил Васильевич Фрунзе родился 21 января 1885 года в городе Пишпеке Семиреченской области Туркестанского края. Мать, Мавра Ефимовна, — русская. Отец, Василий Михайлович, молдаванин, работал фельдшером в городской аптеке Пишпека. Михаил Васильевич в анкетах указывал, что родители его из крестьян, и на вопрос о собственном социальном положении отвечал: «крестьянин-интеллигент».

Отец умер рано, в сорок три года. В семье осталось пятеро детей: двое сыновей и три дочери. Мавре Ефимовне пришлось обратиться в Пишпекское общественное городское управление с просьбой выдать стипендию на образование сыновей.

Собрание уполномоченных Пишпека рассмотрело обращение и назначило воспитаннику Верненской мужской гимназии Михаилу Фрунзе годовое пособие в сто двадцать рублей. На казенные деньги получал образование и старший брат, Константин.

Михаил Фрунзе прекрасно учился. В аттестате зрелости у него были одни пятерки, поэтому он получил золотую медаль. Более того, у будущего военного министра в юности обнаружились все задатки настоящего ученого.

Летом 1903 года гимназист Фрунзе вместе с соучениками предпринял двухмесячное путешествие по Семиречью. Он неплохо поохотился (эту страсть привил ему отец, который зимой охотился на фазанов), но и занимался делом, всерьез изучая природу края.

Он писал приятелю:

«Мы объехали огромное пространство; были в Пржевальске, объехали кругом озеро Иссык-Куль; затем перевалили Тянь-Шань, спустились к китайской границе; оттуда воротились в Нарын, из Нарына поехали на Сонкуль — тоже озеро, раза в три меньше Иссык-Куля; с Сонкуля на долину Джумгал, с Джумгала на Сусамыр, с Сусамыра в Фергану, к Андижану…

Экспедиция наша увенчалась полным успехом. Мы собрали 1200 листов растений, 3000 насекомых. Коллекции мы уже отправили в Императорское географическое общество и Ботанический сад».

Собранный им гербарий и по сей день хранится в Ботаническом институте Академии наук в Петербурге.

Старший брат, Константин, поступил на медицинский факультет Казанского университета. Михаил не захотел стать врачом, выбрал экономическое отделение Петербургского политехнического института.

Забавная для будущего военного министра деталь встречается в его письме брату от 10 февраля 1905 года:

«В военное поступать не советую, испортишь всю жизнь. У меня прямо сжалось сердце, когда я в бытность в Москве увидел наших земляков. Боже, что из них делает военщина: ничего не знают, ничего не слышат…»

Михаил Фрунзе был человеком тонко чувствующим, неравнодушным к страданиям других людей. Это привело его к революционной деятельности, но помешало получить образование — он окончил только три курса института.